я не понимаю, Чарли. Он ведь тоже был талантом. Так не бывает. Таланты не передаются по наследству, они появляются случайно. Родители обычно отказываются от нас, когда видят, на что мы способны.

Чарли с трудом проглотил вставший в горле комок.

– Хм-м. Значит, он уехал в Лондон?

Его немного смущало то, что он не видит Рибс во время разговора. Папка тихонько покачивалась в воздухе.

– Это имеет какое-то значение? – прошептал он. – Ты когда-нибудь слышала о том, чтобы таланты уезжали отсюда? Думаешь, он сбежал?

– Прямо до самого Лондона? Нет, – ответила она. – В Лондон отправляют «бывших».

– Кто это такие?

– Те, кто, достигнув совершеннолетия, теряют талант. Это случается не со многими, но с некоторыми все же бывает. Никто не знает почему.

Голос ее стал очень тихим.

– Ужасно печально. Представь себе: вернуться к обычным людям без возможности делать то, что делал раньше. Все равно что потерять часть себя, я думаю. Бедный твой отец.

Чарли потер пальцем переносицу, попытавшись представить, каково это – потерять талант.

– Он был таким же ребенком, как и мы. – Рибс захлопнула папку и вернула ее в ящик.

После этого ее голос раздался почти у самого его уха.

– Если захочешь поговорить об этом, слушать я умею, – мягко сказала она. – Ты можешь даже забыть о моем присутствии. Нам всем есть чем поделиться, Чарли. Мы все знаем, как это бывает.

Чарли почувствовал, как к лицу приливает кровь.

К счастью, Рибс уже занялась ящиками стола. Все они оказались заперты. Чарли в замешательстве думал об отце, когда его взгляд уловил на ковре какой-то предмет. Наверное, Бэйли что-то уронил, когда искал документы.

Рибс подняла находку. Это была записная книжка Бергаста. Не рискнув зажигать свечу, они вернулись к окну и девушка-невидимка в слабом свете принялась перелистывать страницы, пытаясь расшифровать почерк Бергаста. Страницы покрывали даты, цифры и примечания, которые, возможно, что-то значили для владельца, но не для Рибс и Чарли. На одном развороте они увидели какие-то схемы или карты – точно сказать не могли. Кровотечение у Чарли наконец остановилось, и он принялся бродить по кабинету, разглядывая странные предметы и тихо пробуя открыть многочисленные двери. Но когда Рибс внезапно удивленно охнула, вернулся и встал рядом.

– Что ты нашла? Что там? – прошептал он.

Парящая в воздухе записная книжка захлопнулась.

– Рибс?

– Кажется, я только что поняла, с кем нам нужно поговорить, – пробормотала она. – И это вовсе не Бергаст.

– Паук? – спросила Комако, в недоумении уставившись на Рибс.

Было уже поздно; они собрались в классе и говорили едва слышно, не повышая голоса.

– Она серьезно? – Девочка повернулась к Чарли.

Посмотрев на пламя свечи и моргнув, тот ответил:

– Думаю, да.

Он выглядел подавленным. Может, просто устал. Рубашка его была порвана и испачкана кровью. Придется от нее избавиться. Комако с содроганием вспомнила, как он падал, вспомнила ужасный стук и глухой треск при ударе его тела о землю.

– Я серьезно, – прошептала Рибс, теперь уже видимая, в сером халате, со всклокоченными волосами. – Вот вам крест! Не сойти мне с этого места! Будь я…

– Ладно, ладно. Я поняла.

– А я нет, – беспокойно пробормотал Оскар. Стоявший рядом с ним Лименион глухо прорычал, как бы в знак согласия.

– Зачем пауку пропавшие таланты?

– Может, он их ест? – лукаво подмигнула Рибс.

Комако сердито нахмурилась.

– Ну, в этой дурацкой книжке ничего про это не говорилось, – продолжила Рибс. – Только две колонки: в одной имя Паука, а в другой – пропавших. А на следующей странице список для заказа свечей, даты и время доставки. Думайте сами. Я считаю, что мы должны просто пойти и спросить его.

– Спросить?.. Паука?.. – в волнении заерзал Оскар, наматывая нитку на палец.

Комако поморщилась. Очевидно, Рибс права: нужно узнать, при чем тут глифик. Может, он просто ищет пропавших, точно так же, как ищет таланты, чувствуя их. Возможно, доктор Бергаст всего лишь обращался к нему за помощью в поисках исчезнувших детей. Комако подняла голову:

– Где эта книжка?

– А ты как думаешь? Я положила ее на место. Не могла же я взять ее с собой?

– Положила обратно.

– Ага.

– Хорошо. И вы не оставили там никаких признаков своего присутствия?

– Нет.

Слишком поспешный ответ Рибс вызвал у Комако подозрение.

– Чарли? Рибс что-то не договаривает?

– Что? – переспросил Чарли. – Ах да. Может, на ковер попало немного крови…

– Твоей крови? – Комако облизала губы.

Он с рассеянным видом кивнул.

– Старый Бергаст не заметит, – поспешила заверить ее Рибс. – А если и заметит, то не поймет, чья она. На Чарли нет ни царапины. Да и зачем кому-то из нас забираться в его кабинет? Это не проблема, Ко. Мы были незаметны, как шелест ветра в ветвях деревьев.

– Как поэтично.

– Таков уж мой дар. – Веснушчатое лицо Рибс скривилось в ухмылке.

Оскар застенчиво прочистил горло, пристально разглядывая нитку на своем пальце.

– Мне не нравится Паук, – пробормотал он. – Он меня пугает. Но мисс Дэйвеншоу говорит, что все в мире взаимосвязано. Как паутина. Паук… он ощущает, когда что-то в этой паутине движется. Вибрации. Так он находит таланты. Когда спит. Может, он и вправду сможет найти Брендана, Виславу и других пропавших?

– Ага. Почует, когда у него заурчит в брюхе.

– Рибс…

– Ну, то есть, в этом и заключается его работа, разве не так? – продолжил Оскар. – Чуять всякое? Детей вроде нас? Это же он нашел Чарли и Марлоу…

– Меня нашел мистер Коултон, – сказал Чарли.

– Гениально, – кивнула Рибс. – Но как он узнал, где искать?

– Оскар прав, – твердо сказала Комако, дергая себя за косу. – Даже если Паук в этом деле не замешан, наверное, он все же мог бы нам помочь. Если бы нам стало известно, где искать, то рано или поздно мы получили бы ответы. Здесь никто из нас не может быть в безопасности. Вот что значат записи в этой книжке. А еще они свидетельствуют о том, что все, кого мы считаем пропавшими, как-то связаны между собой. Мы не ошиблись. Если они исчезли, то следующими можем стать мы. Нужно поговорить с Пауком.

– Но ведь мисс Дэйвеншоу строго предупреждала нас не делать этого, разве не так? – спросил Чарли, словно очнувшись от размышлений.

– Ага, – ответила Рибс и подняла руку. – Итак. Кто за то, чтобы пойти к нему?

Рука Комако тоже взлетела вверх. Мгновение позже к ней присоединились и Оскар с Лименионом.

– Чарли? – спросила Комако.

– Чар-ли, Чар-ли… – зашептала Рибс.

Чарли нахмурился и надул щеки:

– Вы считаете, что Паук так вот просто заговорит с нами?

– Ну, мы вежливо попросим его. Скажем «пожалуйста», – подмигнула Рибс. – Подумай только, сколько всего он знает.

– И когда мы пойдем? – спросил Чарли.

– Сегодня ночью, – ответила Рибс.

– Завтра, – сказала Комако.

Расположившийся у огня Оскар уставился на свои колени. Сидевший в кресле напротив великан повторил за ним, его влажные плечи точно так же ссутулились.

– Завтра? – почти жалобно прошептал Оскар. – А не слишком ли это… рано?

Тут дверь на другом конце комнаты скрипнула и приоткрылась. На пороге стоял Марлоу в ночной рубашке, с неестественно бледным лицом и запавшими глазами.

– Я тоже хочу пойти, – громко сказал он.

– Ох, – вырвалось у Рибс. – Откуда он взялся?

– Мар? Ты давно там стоишь? – спросил Чарли.

Поднявшись, он подошел к мальчику, закрыл дверь и присел перед ним.

– И вообще, что ты тут делаешь? Тебе снова приснился плохой сон?

Мальчик кивнул. Он посмотрел мимо Чарли прямо на Комако, встретился с ней взглядом, и та отвернулась, сама не зная почему.

Марлоу выглядел таким маленьким, что его вид разбивал ей сердце. При взгляде на него перед ее мысленным взором представала ее родная младшая сестра. И неважно, что сейчас, останься Тэси в живых, она была бы вдвое старше. Комако до сих пор помнила прикосновение руки малышки, помнила, как усаживала ее к себе на колени, как по утрам та ютилась позади Комако и нежно, как теплый ветерок, водила своими маленькими пальчиками по ее волосам. Помнила, как Тэси улыбалась еще до того, как понимала, что Ко захочет увидеть ее улыбку. Помнила, как она зевала всем лицом, обнажая свои крохотные зубки. Помнила все.

– Я хочу пойти с вами к Пауку, – повторил Марлоу упрямо. – Не оставляй меня, Чарли. Ты же сказал, что не бросишь меня.

Все молчали.

Великан из плоти поднял безликую голову. Во всем его виде было что-то очень жалостливое и милое.

– Р-ррр, – шумно проворчал он.

На следующее утро Чарли выглядел усталым. Как и все они. Но если мисс Дэйвеншоу и заметила это, то ничего