получится перемахнуть через пропасть и ухватиться за шипы, не упав при этом.

Возможно.

Внизу, опустив руки и подняв голову, стояла Комако. На какой-то краткий миг Чарли задумался о том, как он выглядит снизу.

«Двигайся, – сказал он себе. – Оттого что ты будешь здесь ждать, ближе не окажешься».

Он на мгновение закрыл глаза, глубоко вздохнул, облизал пересохшие губы, чуть присел и прыгнул. Боком пробежав быстрыми шагами по крошечному карнизу, не столько балансируя, сколько замедляя свое падение, он потянулся к оконному карнизу и постарался ухватиться руками за железные шипы, точнее, наколоться на них, не обращая внимания на то, что они раздирают его плоть.

Ноги мальчика повисли в воздухе.

Бицепс, предплечье и запястье пронзила острая боль.

Кровь пропитала его рубашку, с каждым движением шипы все глубже входили в запястье, дробя маленькие косточки. Волной нахлынула тошнота.

А затем каким-то невероятным усилием воли он заставил себя подтянуться и подняться, а потом оторвал руки от шипов и прижал их к груди. Он стоял на коленях, прислонившись к окну, когда сквозь шум ветра до него донесся звук отодвигающейся щеколды и рама окна распахнулась наружу, едва не сбив его с ног.

Внутри никого не было.

Но тут послышался торопливый и беспокойный голос:

– А ты здорово рассчитал время. Может, еще немного пошумишь, пока снаружи?

Что-то схватило его за рубашку, потянуло к себе, и он окровавленной кучей упал на ковер под бормотание Рибс, представлявшее собой сплошной поток непечатной ругани.

Дело было в том, что Рибс решила, что им конец. Или, по крайней мере, Чарли. Когда Бэйли с грацией ходячего могильного камня поднялся из-за стола и подошел к окну, она была абсолютно уверена, что странный звук исходит от Чарли.

Но каким-то образом это был не он. Возможно, это была птица или летучая мышь. Но не Чарли. Похоже, ему дважды повезло, словно он выбросил шестерку на костях пару раз подряд. Казалось, он всегда ускользает от неприятностей.

По правде говоря, именно это ей в нем и нравилось. Бэйли вернулся к столу, собрал нужные ему бумаги, засунул все остальное обратно в ящики, быстро запер их и пальцами затушил свечу. Во внезапно наступившей темноте Рибс задержала дыхание, прислушиваясь. Дверь захлопнулась, шаги сначала послышались в прихожей, а затем удалились прочь по коридору.

Она выдохнула.

Вечно в такие моменты что-то случается.

Потом она услышала, как Чарли – теперь это действительно был он, – напряженно дыша, забирается на оконный карниз. Она бросилась к окну, распахнула его и втащила мальчика внутрь – потрепанного, окровавленного, с разодранными руками. Но раны и проколы стали затягиваться прямо у нее на глазах. Чарли держал руки под странным углом, стараясь, чтобы кровь с них не капнула на ковер или куда-нибудь еще. Но ее было много, она испачкала даже руки Рибс, что было заметно, даже несмотря на ее невидимость.

– Как ты сюда попала? – прошептал Чарли, поглядывая на двух костяных птиц в клетках.

Стоявшая чуть в стороне Рибс кашлянула. Чарли резко перевел взгляд:

– Рибс? Ты тут?

– Не снимай рубашку, – усмехнулась она. – Везучий ты, Чарли. Отсюда только что вышел слуга Бергаста, искал какие-то бумаги. Будь ты на минуту-другую быстрее, сам бы с ним встретился.

Чарли в типичной для него манере неуверенно кивнул:

– Я упал. Иначе точно добрался бы сюда быстрее.

Рибс рассмеялась:

– Ну тогда благодари Бога, что ты не такой шустрый, как я. Иначе мне пришлось бы ткнуть старину Бэйли кочергой и скрыться в дамской уборной.

В полумраке кабинет казался жутковатым.

Чарли услышал, как Рибс подошла к большому деревянному шкафу у стены и стала возиться с ящиками. Тут же в воздух взлетела тяжелая кипа папок и, зашатавшись, упала на пол. Самой девушки, конечно, видно не было. Одна из папок снова поднялась в воздух и открылась. Пусто. Папка упала на место. Вверх взмыла, открываясь, другая, тоже пустая.

– Похоже, не мы одни интересовались исчезновениями, – прошептала Рибс. – Странно. Кто мог забрать все документы, но оставить папки?

Она предоставила Чарли поднять ящик и задвинуть его на место, а сама уже вытащила следующий, перебирая новые папки. Все досье на исчезнувших детей были пусты. Папок оказалось девяносто с лишним, почти под сто. «Все собранные в Карндейле таланты», – изумленно подумал Чарли. Расположены они были в алфавитном порядке. Наклонившись над отделением с буквой «О», он нашел свое досье и на всякий случай посмотрел дальше. Никаких других Овидов тут не было.

Ощутив прикосновение Рибс, он поморщился. В воздухе мимо него пролетела папка с перелистываемыми страницами. Кажется, девушке тоже пришла в голову идея посмотреть свое досье.

– Думала, она будет потолще. Я же не вчера только приехала. Так-так, посмотрим… Умная, ага, выносливая, ага… Почему в графе навыков пропуски? Какие у меня еще черты… словоохотливая… словоохотливая?

Папка захлопнулась, перевернулась, затем снова открылась.

– А это вообще-то досье? Недостаток дисциплины… легко отвлекается… Хм-м.

Рибс рассмеялась:

– Похоже, да. Ты только посмотри, Чарли. Они считают, что я, скорее всего, родом из Корнуолла. Да я ни разу не бывала в этом пропащем Корнуолле!

Она положила папку на стол и стала искать перо.

– Ты что делаешь? – прошептал он.

– Просто кое-что уточняю. Как пишется «очаровательная»?

Перо зацарапало по бумаге.

– «Согласно отзывам мисс Дэйвеншоу, Элеонор проявила прекрасные способности во всех своих исследованиях, превзойдя даже мисс Оноэ, чья успеваемость в последнее время чаще разочаровывала…» – голос ее прервался. – Вот так, теперь больше похоже.

Перо застыло в воздухе.

– Ты в порядке, Чарли? Здесь твоя папка.

Его пальцы зависли над ящиком. Он ожидал найти еще одно досье, на другого Овида, своего отца, но его не было. Он открыл свою папку и внимательно прочитал все документы, начиная с первой вырезки, но все сведения были разрозненными и бесполезными. Список обвинений из Натчеза. Любопытное письмо мистера Коултона с описанием Чарли и его таланта: «Честный молодой человек, несмотря на жестокость, которой его подвергали. Достойный кандидат для Карндейла». Никакого упоминания родителей или места рождения.

Однако в конце вверх ногами лежала вторая папка, засунутая сюда, по всей видимости, небрежно и впопыхах. В ней речь шла о некоем Хоуэле Овидде.

Его отце.

Чарли понял это сразу, еще до того, как начал читать. До этого он не знал даже имени своего отца и все же не сомневался. В ушах зашумела кровь. Он отвернулся от предполагаемого местонахождения Рибс и в слабом свете луны начал медленно пробегать по строчкам глазами.

Похоже, его отец был валлийцем. Он приехал в Карндейл в двенадцать лет, заявив о себе как о довольно сильном «клинке». Это был самый распространенный из пяти талантов. К тому времени он, несмотря на свой возраст, уже два года работал в каменном карьере, и оказалось, что для его освобождения оттуда требовался какой-то официальный документ вроде контракта. Его описывали как тихого, математически одаренного, худощавого юношу. Он дважды получал замечание за купание в озере голышом. Несколько заметок с его учебными достижениями и одна страница с датами и сокращениями, не имевшими для Чарли никакого смысла. В конце папки находился документ, датированный февралем 1864 года, в котором подробно описывалось его внезапное исчезновение из Карндейла. Судя по загадочной записке, в последний раз его видел в Лондоне некий Р. Ф.: «Талант значительно сократился. Эк-73».

Чарли уставился на записку, пытаясь понять, что бы это могло значить. Внизу синими чернилами была нацарапана приписка: «Х. О. исчез. Больше никаких подробностей. Р. Ф. сообщает, что Темза переполнена. Субъект предположительно мертв».

В кабинете, как и во всем доме, стояла тишина, в окно проникал слабый лунный свет.

«Хоуэл Овидд, – с горечью подумал Чарли. – Отец».

Отец, которого он не знал и никогда не узнает; отец, который тоже ходил по этим мрачным залам, когда ему было столько же лет, сколько и Чарли, который по какой-то причине сбежал в Лондон, у которого во всем мире не было семьи, которой он был бы нужен, кроме той, которую ему предстояло обрести и потерять на бескрайнем американском Западе.

– Ну, что там у тебя? – спросила Рибс из-за плеча.

Он попытался отстраниться, но было слишком поздно.

– Овидд? – пробормотала она. – Как… ты, только пишется чуть по-другому?

– Мой отец, – тихо произнес он.

Рибс выхватила папку у него из рук и принялась перелистывать бумаги, а потом хмыкнула.

– Что-то