чо ты, — торжественно произносит он. Я вздыхаю, у каждого свои ценности. И то, что ценится больше жизни для одного, для другого бесполезный хлам. Ва закидывается гнилушкой из банки, закусывает ф’томобильной елочкой и приходит в прекрасное настроение. Его даже не огорчает, что герр Витовт в очередной раз улизнул, и добавит нам головной боли в будущем. Не беспокоит, что нас разыскивают гвардейцы Протопадишаха и что местное баронство сошло с ума. Штуковина дала дубу, как ее запустить черт знает. Наплевать на то, что мы потеряли башню. Все что ему нужно для счастья у моего дружочка есть прямо здесь и сейчас. Я глажу его по чешуйчатой башке, милый дракон, настоящий друг принцессы Беатрикс, которому от нее ничего не нужно. Ничего, кроме дружбы.

— Ну что, двигаем назад? — делать нам тут больше нечего, а торчать здесь в бесплодных поисках ответов значит подвергаться опасности быть обнаруженными.

— Разумеется, — отвечает он, — а то твой колдун вылакает все запасы. Ты заметила, как он подозрительно разглядывал бутылки, когда мы уходили?

Конечно, заметила, я киваю. И сейчас, возможно уже нарезался. Беседовать с бутылкой у милого Эразмуса получается лучше всего. Интересно, что у него с этой ведьмой с ХаЭр? Ответ на этот вопрос мне хочется знать. Хотя бы из простого любопытства.

Мы покидаем мертвецов над которыми трудятся слизни и отступаем. Ва еще немного колеблется над телами, но принюхавшись презрительно морщит морду. Неистребимый запах ног забивает все вокруг. Он вздыхает.

— Не переживай, наловим кроликов на ужин. Тут их куча, — успокаиваю его я. На мое предложение он соглашается, но напоследок все же мстительно сморкается в стяг герра Витовта потерянный в битве. Так, в качестве компенсации за мизерную добычу.

7. Ведьма из ХаЭр

Мы не спеша возвращаемся в наше убежище. Позади остается шорох слизней сползающихся на дармовое угощение. Всегда было интересно, откуда они знают, что где-то навалило вкуснятины? Ведь ни глаз, ни носа, ни ушей у них нет. Вообще ничего. Только рот с роговыми пластинами, жадный растягивающийся в большую воронку рот.

Обходя последнее тело, валяющееся чуть поодаль от основной группы, я не выдерживаю и бросаю на него взгляд. Не люблю мертвецов. В их виде есть что-то отвратительное, друг он тебе или враг — все равно. Такая отталкивающая некрасота в искаженном лице, потеках застывающей темнеющей крови. В картине большого «НИЧЕГО», в которое ты превращаешься, когда отдал богу душу. В той самой тихой бессмысленной картине, после которой для тебя ничего нет. Как говорит многомудрая матушка Ва, когда ты немножечко умер, то на все твои проблемы становится совершенно плевать.

У того мертвеца все как всегда — залитые почти черной кровью доспехи, осунувшееся лицо с провалившимися в череп глазами. Раскинутые руки в грязи. Размолотый дубинкой шит. И небольшой свиток, наполовину вывалившийся из-за панциря. Этого мне только не хватало. Свиток! Свиток! Явный признак воли владетеля. Вещь, ценимая подчас больше жизни.

Мой дракон беспечно перешагивает через тело, задевая хвостом. Для него в нем нет ничего интересного. А вот я останавливаюсь и, наклонившись, достаю бумагу. Становится совсем интересно. Поисковый отряд, один из воинов которого умеет читать. Уметь читать в нашем медвежьем углу совсем бесполезно, глухая неграмотность — отличительный признак коренного обитателя Старой Земли, так же как запах изо рта и от ног, цыпки и угрожающая рожа в дикой поросли нечесаной бороды. Книги здесь мусор, бумаги на тысяче неизвестных наречий — прекрасное средство для разведения огня. Умение читать одного из гвардейцев это плохой знак. Потому что любой непонятный знак в Долине — плохой.

— Трикси! Чего ты там застряла? — Ва не терпится охотиться на кроликов, брюхо он так и не набил, а Фогель, оставшийся у его запасов гнилушки, будит черные мысли. Выводы чешуйчатого по поводу нашего новоиспеченного товарища совпали с моими. Невообразимая алкогольная вместимость. Видно как дракон боится за свои драгоценные баночки.

Я разворачиваю бумагу, и сердце пропускает пару ударов. Вверху синяя печать Протопадишаха. Символы на ней мне не знакомы, но я точно знаю что там написано «Уплачено». Фирменный знак Белых земель. Злобными угловатыми символами чужого языка, на котором тут никто не разговаривает. Я даже не понимаю, откуда у меня это знание, я просто помню. Некоторые вещи достаточно попросту помнить, а не знать. Чуть ниже лаконично нацарапано «Девчонку живой, полюбому» и стоит удостоверяющая каракуля.

— Кролики сами себя не поймают, — тонко намекает Ва, но я молчу, перечитывая приказание.

«Девчонку живой» — прекрасный расклад. Отдавший приказ даже не подозревает, сколько ему станет увидеть принцессу Мусорной Долины Беатрикс в добром здравии. Припасов у меня более чем достаточно, хватит на каждого еще и останется. Хватит на каждую гнусную физиономию, которая на меня покусится. Свернув бумагу, я сую ее под броню и двигаю к нетерпеливому дракону. Еще один кусочек мозаики и я уверена, что собрав ее, буду совсем не рада.

— Они охотятся за мной, Ва, прикинь? Я нашла приказ подписанный Падишахом.

— Зачем? — он удивленно моргает третьим веком, пропуская мимо ушей то обстоятельство, что я нашла этот самый приказ на бумаге, Ва всегда зрит в корень. — У них есть наша Башня, припасы…

Взяв секундную паузу, он тихим голосом жалобно прибавляет к потерям.

— Еще тридцать четыре банки с’мгончика, Трикс. Тридцать четыре банки прекрасного с’могончика! Давно говорил тебе, что у нас маленькая тележка.

Я сочувственно глажу его по лапе, на когтях которой темнеют пятна крови. Не переживай, дружок, у нас тут образовалась небольшая война и к потерям стоит привыкнуть. Теперь уже никаких сожалений, придется терпеть до того момента, когда можно будет предъявить счет. В ответ на мое сострадание он благодарно вздыхает и дружески сопит. Мы поворачиваем за осевшую кучу мусора и петляем по тропинке, ведущей к Фогелю и временному лагерю. К нашим потерям стоит привыкнуть. Только так.

В животе у Ва урчит, этот звук сопровождает нас всю дорогу. Сегодня кроликам придется туго, меланхолично размышляю я. Голодный дракон наведет шороху и суеты в округе. Девчонку