Улыбка медленно сошла с лица старика, и на нем появилосьнастороженное выражение. Он проследил за взглядом Тони и прорычал:

– А-а-а! Догадалась, сука!

И бросился на нее.

Тоня со всех ног кинулась к дому, слыша пыхтение за своейспиной. Подлетая к забору, она вспомнила, что калитка закрыта, и поняла:открыть ее не успеет. В страхе ей показалось, что сумасшедший старик ужепротягивает сзади руки к ее горлу, чтобы придушить ее. Не оборачиваясь, онаотскочила от калитки и побежала в сторону магазина, думая только о том, что тамдолжны быть люди, которые защитят ее. На дороге в двух домах от нее показалсячеловек, и она со всех ног бросилась к нему.

– Помогите, пожалуйста, помогите!

Тоня споткнулась и упала, а уже через пять секунд над нейнаклонился чей-то темный силуэт. Тоня зажмурилась, чтобы не видеть жуткогоперекошенного лица, и тут почувствовала, что ее поднимают и ставят на ноги.

– Что случилось? – рявкнул знакомый голос прямо унее над ухом. – Что случилось, я тебя спрашиваю!

Она открыла глаза и увидела Капицу.

– Степан Иванович, миленький, – всхлипнулаона, – он меня чуть не убил!

– Кто? Говори быстро! Куда побежал?

– Графка, Графка! Евграф ваш!

– Евграф?! – поразился Капица. – А где он?

Тоня обернулась, чтобы показать где, но за спиной никого небыло. Только маленькая рыжая дворняжка бежала по снежной накатанной дороге.

Два часа спустя Тоня повторяла свой рассказ, сидя передКапицей, Коломеевым и молодым голубоглазым опером по фамилии Прокофьев.Последний слушал, широко раскрыв глаза, а дослушав, вскочил:

– Иван Ефремович, так что же мы сидим? Его задерживатьнадо и колоть!

– Тебя бы самого кто уколол, – вздохнулследователь. – Прыткий ты, Прокофьев, как лягушка.

– Он же сбежит!

– Да он давно уже сбежал, – вмешалсяКапица. – Я подошел – никого не было.

– Вот, кстати, Степ, чего я и не понимаю… –заговорил задумчиво Коломеев. – Куда он делся-то? Ладно, потом. АнтонинаСергеевна, вот когда он сказал, что вы догадались, он что имел в виду, а?

– Понимаете, я посмотрела на дом Степаниды Семеновны.Она его часто у себя в сарае оставляла ночевать, жалела. И вспомнила, что передпервым убийством – и перед вторым, по-моему, тоже – видела его у них во дворе.Это ведь так близко! И никто на Графку внимания не обращает, все привыкли кнему.

– Точно, – кивнул участковый. – Выходит,шурует он у всех на виду, как та собачонка, на которую никто не обращаетвнимания… А Степанида его часто привечает. Привечала, точнее сказать.

– Да не мог же он двух человек убить, что вы такоеговорите! – возмутился следователь. – Ему лет-то сколько?

– Старый он, старый, – подтвердил Коломеев. –Однако Антонина Сергеевна утверждает, что толкнул он ее с изрядной силой.

– Вы просто не представляете с какой, – закивалаТоня. – Я же не трусиха! Но он совершенно сумасшедший и говорил что-тотакое, что я буду покойницей, и раньше он про то же говорил. Что все умрут, чтоли… А потом, он маску у меня вырвал и разорвал!

– Да, с маской, конечно… Вообще, подходит, долженпризнать, ваш Евграф на роль убийцы. И свихнулся он, как я понимаю… –Коломеев задумчиво смотрел на Тоню.

– Он совершенно сумасшедший, – вновь кивнула она,вспомнив страшное лицо. – И говорит, как сумасшедший, и выглядит. Когда яв снег упала, он воздух понюхал и сказал, что пахнет страхом.

Капица и Коломеев переглянулись.

– Да брось, – покачал головой следователь. –Ну, свихнулся, согласен. Но ни мотива, ни возможности.

– Насчет возможности я бы с тобой, может, ипоспорил, – отозвался Капица, – а вот мотива у него и правда нет.

– Как нет?! – воскликнула Тоня. – Вы знаете,как он Витю ненавидит? Он сам так говорил!

– Да? А за что?

– Витя его всю жизнь считал дураком, а Евграф знал. Иговорил при мне, что Витя его ненавидит и ему из-за этого будет плохо.

– Кому – ему?

– Да Вите же, господи!

– Слабоватый повод. Вот меня тоже много кто дуракомсчитает, так я же не иду их всех убивать, – заметил Капица. – Пока,во всяком случае.

– Но он сумасшедший! – сказала Тоня вотчаянии. – Ну как вы не понимаете? Он просто сошел с ума!

– И обувь его мы, между прочим, не проверяли, –подал голос Прокофьев.

– А почему, кстати? – повернулся к нему Коломеев.

– А потому, что он вообще в поле зрения не попал. Нидокументов его не было, ни его самого.

– Ясно, братцы-кролики. В общем, так – Евграфа нужнонайти, и как можно быстрее. Степ, где он может быть?

– Да у вас, в райцентре. С такими же алкашами иоколачивается рядом с рынком.

– Сереж, все понятно?

– Ага.

– Вань, а я ведь знаю, куда он делся, – неожиданносказал Капица.

– Куда?

– Туда, где дом заброшенный стоит. Я так понял, маскувы там нашли, Антонина Сергеевна?

Тоня кивнула.

– Ну, вот. А больше ему прятаться было негде.

– Я его раньше там видела как-то, – вспомнилаТоня. – Еще в сентябре.

И рассказала о том, как Графка пилил замок и испугал ее.

– Все равно мне не верится, что это наш маньяк, –покачал головой следователь, выслушав ее. – Вот хоть режьте меня, а неверится! Я еще могу допустить, что он помогал кому-то, но что сам убивал…Сомневаюсь я, братцы-кролики, ой, сомневаюсь.

– Да кому он мог помогать?

– Не знаю. А кто, кстати, в заброшенном доме раньшежил?

Наступило молчание. Тоня с Капицей переглянулись, Капицаоткрыл было рот и опять закрыл.

– Ты чего, Степ?

– Дурак я, – медленно проговорил участковый,берясь за голову. – Ой, дурак! Вот повесить меня дурака за яйца. – Онглянул на Тоню и запнулся. – Короче, там раньше еще один приятельЧернявского жил, Андреем его звали.

– При чем здесь Андрей? – возмутилась Тоня. –Он же в Англии сейчас.

– А вы откуда знаете? – насторожился Коломеев.

– Я его маму видела недавно…

И Тоня рассказала, как разговаривала с матерью Андрея.

– То есть о том, что сын уехал, вы знаете только с ееслов? – уточнил Прокофьев.

Тоня молча кивнула. Она сама теперь не могла понять, почемутак безоговорочно поверила той приятной женщине. Наверное, из-за ее истории…