усилий, расширила свое сознание за пределы душной от благовоний комнаты. Направила его на городские кладбища, к некрополю, где покоились полузабытые кости умерших.

Поиски тела и поиски духа схожи между собой, примерно как стеклянный шар и мыльный пузырь. Риша давно поняла, что просеивать собственное сознание – пустая трата времени, надо просто открыться и пригласить умершего войти.

Он откликнулся на ее зов. Старик. Его присутствие в сознании Риши было сдержанным, но добровольным.

Риша открыла рот и заговорила, но не своим специально выработанным для сеансов монотонным голосом, а хриплым, низким и немного подрагивающим:

– Лилия?

Донна охнула и крепче сжала руку Риши. Сидевшие напротив нее аристократы что-то удивленно шепнули друг другу.

– Ты там, Лилия? – спросил Касир.

– Я… я здесь, папа, – прощебетала донна Ферро.

– О дорогая! – выдохнул Касир.

Когда дух входил в Ришу, она никогда не позволяла ему завладеть всем своим телом. Она могла двигать руками и ногами, но голос ей больше не принадлежал, и она не могла сказать донне, что та вот-вот сломает ей пальцы.

– Отец, я так по тебе тоскую, – слезливым голосом призналась донна Ферро.

– А смерть на что похожа? – ни с того ни с сего ляпнул один из аристократов.

– Да нет в ней ничего особенного. – Касир снова вздохнул. – Я не чувствую времени, не понимаю, где я, и ни о чем не думаю. Я просто остаюсь связанным.

Риша невольно нахмурилась. Если бы четыре мира оставались открытыми, дух старика покинул бы это место и переместился в Мортри. А он вместо этого томился здесь, бесформенный и не понимающий своего предназначения.

– Дорогой, многоуважаемый Гиони, – сказал дон по правую руку от Риши, – я хочу, чтобы вы знали: о вашей дочери хорошо заботятся. На самом деле мы сейчас пытаемся зачать ребенка.

У Риши дрогнули губы – это улыбнулся Касир:

– Вот уж действительно прекрасная новость.

– Однако… – продолжил дон и вдруг затараторил, что было странно для сеанса общения с умершим: – Мы все еще оплачиваем… э-э… старые долги. Я… мы хотели бы знать, как и куда именно были распределены средства семьи.

Дух внутри Риши, услышав это, мгновенно похолодел. У Риши мурашки побежали по коже.

– Отец… – начала донна Ферро.

Но тут у Риши в горле заклокотал старческий смех.

– Я знал, что для тебя только это главное, – сказал Касир, скривив губы Риши. – Деньги. Роскошь. Моего дома тебе недостаточно, сынок? Ты хочешь забрать все.

– Послушайте… – попытался возразить дон Ферро.

– Все ушло на азартные игры и неудачные вложения.

– Ну еще бы! – Дон презрительно усмехнулся. – Ты никогда не мог контролировать свои пороки.

– Рауль! – взвизгнула его супруга. – Не смей говорить с моим отцом таким тоном!

– Хочешь разбогатеть – вперед, сам сколоти состояние, – продолжил Касир. – И прекращай рассчитывать на то, что другие обеспечат тебе сладкую жизнь.

Дон Ферро снова хмыкнул. Сидевшие за столом аристократы начали тихо переговариваться.

Дух Касира постепенно покидал тело Риши, всю его энергию сожрала злость. И хорошо, что он решил уйти, – у раздраженного духа больше шансов завладеть телом того, кто проводит сеанс.

Отец как-то рассказал Рише о ее двоюродной бабке. Та вызвала духа, а он вселился в ее голову, и в результате она до конца своих дней говорила двумя разными голосами.

– Все хорошо, папа, с нами все будет хорошо, – сказала донна Ферро. – Он не хотел тебя оскорбить. Правда. Мы любим тебя, папа.

– И я люблю тебя, милая. Если родится сын, назови его в честь меня.

– Назову, обещаю, назову!

Дух Касира покинул тело Риши. Это было похоже на погружение в холодную воду. Ришу передернуло, она открыла глаза, но не сразу смогла сфокусировать зрение.

– Зачем было расспрашивать его в таком тоне? – возмущенно обратилась к супругу донна Ферро.

– Но ты тоже хотела узнать, где его книга счетов…

– Простите, – немного осипшим голосом прервала их Риша, – но, чтобы закончить сеанс, необходимо соблюдать тишину.

– О да, конечно…

На самом деле для окончания сеанса ничего делать не требовалось, Касир уже их покинул, но Риша просто не хотела в буквальном смысле слова оказаться между двумя ссорящимися супругами. Она пробормотала для порядка несколько бессвязных фраз и отпустила их руки. Левая у нее онемела после сеанса общения с Касиром Гиони.

Риша принялась собирать все сопутствующие сеансу блюдца, свечи и кристаллы, а супруги Ферро тем временем заверяли ее, что до конца дня оплатят оказанные домом Вакара услуги.

Дон и донна Ферро вышли из комнаты, но их голоса еще какое-то время эхом доносились из холла.

– Это было просто потрясающе, – сказала одна из оставшихся в комнате аристократок. – А вы можете научить говорить с мертвыми?

Риша погасила последнюю свечу на столе.

– Боюсь, что нет, – ответила она, не поднимая головы, так что вопрошающая аристократка не могла увидеть выражение ее лица. – Но если вдруг захотите выйти на контакт с умершими, просто обратитесь в дом Вакара.

– Однако заклинатели умудряются этим заниматься, – напомнила аристократка, и другие согласно закивали.

Риша крепче сжала в руке ремень сумки и медленно и спокойно, насколько это было возможно, сказала:

– Заклинатели – еретики, которые используют оккультные практики. Не так давно они похитили тела умерших, чтобы использовать их в своих низких злокозненных целях. Или вы забыли, что случилось с телом покойного мужа донны Бланки?

Эта отповедь отрезвила аристократок, они закивали и принялись бормотать что-то в свое оправдание.

Риша коротко кивнула и без лишних слов вышла из комнаты.

В карете, по пути домой, она пыталась немного подремать, несмотря на неослабевающую головную боль.

Два последних дня она не покидала виллу – восстанавливалась после происшествия в некрополе, и даже такое незначительное действо, как ритуал для аристократов, изрядно ее вымотало.

Зато теперь они знали, у кого ожерелье Лешьи Вакара.

Риша рассказала отцу о своем столкновении с Неупокоенными, а уже он слово в слово пересказал все королю, дону Солеру, Николасу и верховному комиссару.

Дон Солер выразил желание лично поговорить с Ришей, но Рат, обеспокоенный состоянием дочери, ответил категорическим отказом. И Риша была ему за это благодарна: ей делалось дурно от одной только мысли, что этот дон появится возле ее кровати.

При этом она понимала, почему отец не в духе. В момент столкновения с лидером Неупокоенных было темно, да и сил у нее почти не осталось, поэтому она могла лишь сказать, что он паритвианец, но лицо его не разглядела и, понятно, что описать его не смогла.

И все же теперь у них на руках была хоть какая-то информация.

Приехав на виллу, Риша немало удивилась, обнаружив отца на скамейке в боковом саду.

Она подошла к нему и