Характеры, степень придирок, уровень взаимоотношений. Или показывает их отсутствие. Когда женщина оказывается в зависимом положении, некоторые мужчины не могут сдержать рост своей самооценки. В нашей семье тоже такое случилось.

Не буду говорить, что мы с Андреем оказались по разные стороны баррикад, что месяцы, что я провела в декретном отпуске после рождения дочери, сильно ударили по нашему бюджету, и нам было очень трудно. Дело было совсем не в финансах. Самооценка моего мужа во время моего декрета стала расти пропорционально его карьере. По крайней мере, Андрей это называл именно так — у него карьера! Я безработная домохозяйка-декретница, а мой муж с некоторых пор личный помощник Ивана Алексеевича Юганова. Занимает должность руководителя отдела по связям с общественностью, выполняет личные поручения, присутствует на совещаниях и переговорах. Как я считаю, называется это одним словом — секретарь, но, конечно же, сказать об этом мужу в глаза, я так ни разу и не осмелилась.

Никакой новой жизни, отдаления от Югановых, о чем мы с Андреем говорили, после моей беременности не произошло. Какое-то время я верила, старалась верить в то, что наш брак выдержал все испытания, что мы с Андреем, оба, повзрослели, помудрели, и наша дальнейшая совместная жизнь будет строиться по-другому. Во взаимоуважении, что мы научимся разговаривать, а, главное, слышать друг друга. Была у меня надежда на переезд, но потом в моём муже заговорил «голос разума», а, точнее, он банально струсил переезжать в другой город с беременной женой на руках, искать жилье, работу, решать вопросы в одиночку, без поддержки родственников, и мы, конечно же, остались.

— В первую очередь тебе нужен покой и удобство, — говорил он мне. — Давай подумаем о переменах позже, когда ребенок родится, когда ты будешь готова.

— Я уже давным-давно готова, — говорила я ему, — и ничего не боюсь.

Но Андрей меня не слушал, и запретил заговаривать о наших планах при родственниках.

— Всё потом, — говорил он, хотя, и утверждал, что это обещание, а не попытка схитрить.

Я замолчала. Наверное, смирилась. Не потому, что мне было тяжело из-за беременности или страшно, просто замолчала. Поняла, что ничего разговорами, требованиями и мольбами не добьюсь. Не готов Андрей к таким глобальным переменам в жизни. И, скорее всего, никогда готов не будет. Я замолчала, в своё время ушла в декретный отпуск, огляделась по сторонам…

— Конечно, рожать будешь в Нижнем Новгороде. Лучшая клиника, лучшие врачи. Частная «скорая помощь» тебя отвезет и привезет с ребенком обратно. Глаз с нашей красавицы не спустим. С двух красавиц.

Я сидела, слушала пылкие обещания Ивана Алексеевича, которые он озвучивал на одном из семейных ужинов в доме моих свекров. Я не знаю, как так получилось, но Юганов-старший стал бесконечно появляться где-то рядом с моей семьёй. Если раньше больше Виктор Викторович с ним пересекался, по делам, по работе, по дружеским посиделкам, а на семейных встречах Салтыковых Юганову-старшему в голову не приходило появляться, то отныне он был везде и в курсе всего происходящего. Взять и избавиться от его присутствия или присутствия его сына не представлялось возможным. То есть, никто и не пытался, это я про себя злилась, мечтая, чтобы они оба, и отец и сын, провалились к чертовой матери. А эта речь про то, как обо мне позаботятся, отвезут и привезут, и в клинике всё обязательно проконтролируют, глаз с меня не спустят, меня всерьёз обеспокоила. А все вокруг радовались. Любовь Григорьевна, помню, пересела ко мне, и принялась меня по руке гладить.

— Видишь, дорогая, всё будет замечательно.

Я и без уговоров свекрови знала, что со мной и моей дочкой всё будет замечательно. И ехать рожать в Нижний Новгород я не хотела, и чтобы меня обратно под конвоем везли, я тоже не хотела. Но все вокруг светились от радости, говорили, как мне повезло, как обо мне заботятся. Все говорили, кроме одного человека.

— Выбора у тебя нет, — сказала мне Кристина. — Смирись, и поезжай рожать в Нижний, как он хочет.

— Что ему от меня надо? — едва ли не выла я от безысходности.

— Не задавай мне идиотские вопросы, — выпалила подружка. — Сама прекрасно знаешь.

Я глаза зажмуривала, и так сидела некоторое время.

Моя жизнь превращалась в кошмар. Была надежда, что рождение дочки всё расставит на свои места. Что я взгляну в личико малышки, и пойму, что беспокоиться не о чем. Я среднестатистическая мама в декрете, и никому до меня дела нет.

А потом родилась моя Нюта. Моя золотая девочка со светлыми волосами и голубыми глазами. И одним из первых, кто её увидел, был Иван Алексеевич Юганов, потому что явился в больницу вместе с моим мужем. Андрей с цветами и огромным плюшевым медведем, и Юганов со связкой разноцветных воздушных шаров. Лучился радостью, а встретив мой взгляд, непонимающий и настороженный, заявил во всеуслышание, что едва ли не дедом себя считает по отношению к этому ребенку. Хлопнул Андрея по спине.

— Этот парень у меня на глазах вырос, мелким его совсем помню. И уже у самого ребенок родился. Конечно, я не чужой на этом празднике! Дед названный, да, Андрюха?

Все умилялись, едва ли в ладоши не хлопали (что совсем неудивительно, представляю, сколько медперсонал клиники получил дивидендов от проявления родственных чувств Ивана Алексеевича), включая моего мужа, а я прижала к себе дочку, и поняла, что ни за что её с рук не спущу, пока этот человек здесь.

А Юганов ещё подошел, в конверт заглянул, несколько секунд пристально разглядывал ребенка, а затем наклонился ко мне, вроде как в лоб поцеловать, а сам многозначительно шепнул:

— На тебя похожа, такая же красавица.

Я подняла голову, и мы встретились с ним взглядами. Я безумно горжусь тем, что не испугалась в тот момент, и глаз не отвела. Юганов, судя по всему, смелость мою оценил, и понимающе усмехнулся.

Как я мечтала о том, чтобы мы с Нютой перестали его интересовать!

С появлением ребенка жизнь, конечно, сильно изменилась. Забота о младенце вносит серьёзные коррективы в жизненный уклад семьи, в отношения. Как и любая мать, в первые недели я с головой погрузилась в заботы о младенце. Любовь Григорьевна рвалась приезжать на помощь едва ли не каждый день, даже предложила переехать пожить к ним в дом,