Аллеи, словно заметив появление других владельцев Скверны, не стали им препятствовать. Или им не препятствовала Верховная Матерь? Она наверняка знает, что они уже здесь — идут по туннелю Скверны.

Высокие черные колонны, обвитые красными искрящимися корнями. От одних столбов к другим тянуться паутины нитей. Скверна издавала шипящие и свистящие звуки. А Скальду вскоре начало казаться, что он слышит голоса.

Голос.

Один единственный.

Голос Силисты.

Она шептала ему:

— Скальд… Скальд…

Скальд шел в тумане Скверны вперед. Что-то манило его. Притягивало к самому центру.

Голос Силисты звал его. Такой нежный, знакомый, заботливый.

Мертвый.

— Скальд… иди ко мне… я здесь… здесь…

Шаг за шагом Скальд двигался вперед. Тело шло само, словно став марионеткой в руках Скверны.

По рукам в воду стекала темная шипящая смола. Он чувствовал, как Скверна растекалась по его телу, по сосудам, по нервам. В межклеточных пространствах.

— Скальд… я здесь… иди… иди… я жду тебя… Скальд…

Образ Силисты появился где-то вдалеке. Она стояла в самом конце туннеля, окруженная Скверной.

Белое свадебное платье. И фата, опущенная на лицо.

— Силиста…

— Скальд… Скальд…

А потом голос сменился. Новый голос был ближе, громче и тверже.

— Скальд!

И он словно проснулся.

На него смотрела Элен.

— Элен?

— Что с тобой?

— Со мной?

— Ты словно… отключился…

— Отключился?

— Ты меня пугаешь. Скальд. Скажи, что ты видел?

— Я… видел…

Но Скальд не успел ответить.

Его взгляд метнулся за спину Элен, и там он видел широкую просторную площадь, залитую красной водой. Вокруг возвышались колонны Скверны. И на самой вершине висело два кокона…

— Нат!

Элен оглянулась и тут же схватила Скальда за руку.

Они подняли глаза и увидели два кокона Скверны, обмотанные лианами, прикрепленными к колоннам. Один кокон был непроглядным. Скверна на нем давно почернела. А второй, красный. И сквозь вьющихся лент Скверны Скальд мог различить человеческое тельце. Руки, ноги, голова… глаза…

— Нат!

«Она схватила его».

— Мы спасем его, Скальд. Мы спасем, — повторяла Элен, — только не волнуйся, сосредоточься на…

— Вы все-таки пришли, — прозвучал голос Верховной Матери Мелисенты.

Она возникла внезапно.

Стоило Скальду опустить взгляд, и он увидел ее, стоящую ровно под двумя коконами.

Облаченная в черное платье, искрящееся красными искрами, она сделала несколько шагов в их сторону. На левой груди зиял красный шрам. Длинные белые волосы прямыми прядями спадали за спину. По рукам струилась Скверна. И глаза… холодные… почти белые.

— Мелисента, — процедил Скальд сквозь сжатые зубы.

— Скальд, Элеонора. Не могу сказать, что рада встречи. Две луны вот-вот столкнутся, и я наконец смогу завершить то, что начала.

— Расскажи мне все. Это тебе на руку. Ты выиграешь время, не так ли? Я хочу знать… как досталась мне Скверна… как ты забрала у меня Ната… и что случилось… с твоим сыном?

Взгляд Мелисенты вспыхнул — тонкие ниточки бровей вскинулись. Глаза раскрылись шире. Рот приоткрылся.

— Ты… видел?..

— Проводник показал.

— Ах, этот олень… вечно он лезет не в свое дело. Сначала создал семиотики, а теперь показывает тебе то, что должно быть скрыто. Это не очень-то вежливо, Скальд, рыться в чужих воспоминаниях.

— Мне плевать. Ты хочешь забрать моего сына…

— Нашего… сына…

Скальд оторопел.

— Ты лжешь… Силиста… она его родила!

— Как бы не так, Скальд… думаешь, я забуду свои роды? Думаешь, я забуду, как вынашивала Натаниэля девять месяцев? Думаешь, я забуду ту ночь после свадьбы, когда мы…

Скальд не мог в это поверить.

«Как это возможно?».

— Силиста… она же ведь…

— Мертва, Скальд. Уже очень давно.

— Нет… ты лжешь! Говори правду!

— Если ты так этого хочешь… позволь мне рассказать свою историю с самого начала. Ты прав, Скальд. В конце концов, ты заслуживаешь знать всю правду. Ты ведь через многое прошел, верно? Я расскажу вам, как открылся Проход… на самом деле.

Мелисента взглянула на луны, словно оценивая как много времени у нее есть, чтобы поделиться с ними всеми откровениями.

— Пятьдесят лет назад я захотела стать матерью. Спорное решение в двадцать, не правда ли?

«Пятьдесят лет назад… двадцать лет… сколько же ей сейчас? Семьдесят?!».

— Но выходить замуж я не хотела. Мне это было не нужно. Я хотела лишь иметь своего ребенка. Откуда во мне была такая страсть к материнству? Для меня это по сей день остается тайной из тайн. Впрочем, я искала разные способы. Знаете ли, по молодости… совершаешь много глупостей. Я работала в «Первой Лагуне», и жизнь моя шла своим чередом. Работа. Дом. Работа. Дом. И мне стало одиноко. Отношения с мужчинами? Нет… я была на них не способна. Я видела свое предназначение лишь в одном — в материнстве. Тогда я обратилась в специальную организацию. Я выбрала семя, из которого должен был родиться мой ребенок. Беременность шла удачно. Я вся летала от радости в ожидании заветного дня. Я хотела увидеть его. Обнять. Поцеловать. Мой малыш… и вот этот день настал. Ты же видел его, Скальд? Тот самый день… Я потеряла его. В родах. Потеряла своего малыша! И сердце мое… раскололось. Уже в тот день. Я ощутила невыносимую боль внутри и никак не могла ее заглушить.

— Шло время, и я предприняла новую попытку. Я не могла выносить дитя. Мое тело оказалось неспособно к этому впредь. Тот день стал для меня роковым. Я поняла, что не могу сама выносить своего ребенка. И я решила обратиться за помощью в приют. Я захотела воспитать чужого ребенка, как своего собственного. Я понимала все риски и всю опасность. Я хотела любить. И быть любимой. Но разве… такое возможно? Я пришла в приют и взяла Питера. Их смутил факт отсутствия отца, но пачка денег в наши дни никого не смущает. Я выбрала Питера, и он стал моим сыном. Когда я забрала его, ему было пять. Мы стали маленькой семьей. Я души не чаяла в нем. Но шли месяцы… и я замечала странность в его поведении. Он подрастал. И начинал мне противиться. Мы оба знали, что я — не его настоящая мать. Но разве это важно? Почему это должно быть важно? Я его растила! Я заботилась о нем! Я любила его! И я хотела лишь одного — любви в ответ. Большего мне от него не требовались. Только любви. Благодарности за мою любовь. Я никого никогда не любила ни до, ни после так сильно, как любила и люблю своего Питера. Своего мальчика. Как можно привязаться к чужому ребенку так сильно за два года? Я привязалась. Я любила его