– Вон туда, – показал Эмиль.

– А почему? – без особого интереса спросила Ника.

– Трубу видишь? Определенно котельная, а где котельная, тами бомжи, закон природы…

Он оказался прав – особенного скопления бомжей возле крайнеуродливой кирпичной котельной не наблюдалось, но один оборванец все женаличествовал, сидел у глухой стены на ломаном ящике, держа меж ног полупустуюбутылку бормотухи и явно терзаясь сложнейшей философской проблемой: что делать,когда она опустеет? Завидев троицу, он на всякий случай спрятал бутылку вовнутренний карман засаленного пиджака и принялся настороженно зыркать подбитымиглазами.

Эмиль придвинул ногой один из валявшихся в изобилии ящиков,сел и протянул бичу сигарету фильтром вперед. Тот взял не без опаски, закурил ипоплотнее прижал локтем драгоценный сосуд.

– Да ты не бойся, не отнимем, – сказал Эмильдружелюбно. – Ты как следует посмотри, сам увидишь, что с похмелья нестрадаем…

– Хер вас знает, – опасливо сказал бомж. – Оно содной стороны – конечно, а с другой – сомнительно. Вдруг вы мафия, органывырезать начнете… Ходят слухи…

– Какая мафия… – вполне искренне поморщился Эмиль. –Органы твои если кому и пересаживать, так только Егорке Гайдару, чтобы загнулсяпобыстрее на радость честному бизнесу… Ты что, дядя, живешь тут?

– Живу, пока тепло, – сказал бич. – Похолодает, вШантарск придется подаваться, а то тут вымрешь, как мамонт.

– Вот и у нас похожая беда. Поиздержались и обеднели, а доШантарска добраться необходимо. Мы люди новые, а ты явный старожил… Да ты пей,не отымем…

Засаленный решил рискнуть, вынул бутылку и влил в себяполовину. Поинтересовался с надеждой:

– А на пузырь у вас нету?

– Веришь, нет, даже на коробку спичек нету, – сказалЭмиль. – Я же говорю, обнищали до предела. Посоветуй, как до Бужурадобраться. Автобус ходит?

– Раз в день, в восемь утра, от автовокзала. По выходным неходит, а сегодня как раз воскресенье… Сорок рублей билетик.

– Ого… Тут же всего-то сорок кэмэ.

– Вот по рублю за кэмэ и выходит. Рынок…

– Подработать где-нибудь можно? Чтобы заплатили денежками, ане одеколоном?

– Вот это сомнительно, – сказал засаленный. –Народец тут живых денег почти что и не видит, кроме пары буржуев, которые вкиосках засели. Можно вон в котельной уголек покидать, можно этого угольканагрести в мешок – с оглядкой, чтоб кочегары не видели, а то откоммуниздят – ипродать частникам. Только все равно бражкой расплатятся. Я вот как раз сижу иприглядываюсь, как бы нагрести…

– Это что, весь фронт работ?

– Ага. У магазина грузалём не подкалымишь, там своя мафия вкучу сбилась. Да и платят там опять-таки бормотухой… Звали меня, дурака, кгеологам, у этих за месяц можно приличный рублик сколотить, а я лежал послестеклореза, когда встал, они уж и уехали… Короче, полный туз-отказ.

– Интересные дела, – сказал Эмиль. – Выходит, мыздесь застряли, как на необитаемом острове?

– Чего уж сразу и «застряли»… Дорога на Бужур как раз идетмимо автовокзала, топайте утречком туда, на выезд. – Он равнодушно огляделНику. – Мочалка у вас в товарном виде, тормозните попутку да переболтайтес шоферюгой. Может, и получится – она ему даст со всем усердием, а он вас доБужура докинет. Только договоритесь, что давать будет перед самым Бу-журом, ато еще обманет водила…

Ника дернулась, возмущенно уставилась на Эмиля, явнорассчитывая, что он незамедлительно покарает хама. Но Эмиль ее повелительныйвзгляд проигнорировал, она фыркнула и зло отвернулась.

– А милиция как, зверствует?

– Да на хрена ей зверствовать, рассуди по уму?Пятнадцатисуточники им тут не нужны, свои без работы сидят. Тут, правда, иногдашастают окрестные куркули, ловят нашего брата к себе на фазенды, но в самомгороде давно уже не были – вышла неприятность с месяц назад. Сплошная хохма.Зам. начальника ментовки картошку копал, вернулся бич-бичом, в драном ватнике,они его сдуру начали в машину тянуть, тут поблизости ментовоз оказался, сержантв воздух палить начал, короче, куркулей из города вышибли на пинках, и они сюдабольше не суются, одной бедой меньше… Менты на них теперь зуб держат, сампонимаешь.

Удачно, оценил Вадим. При таком отношении местныхпинкертонов к плантаторам не следует ожидать вдумчивого рассмотрениясегодняшнего Мамаева побоища на Военной фазенде…

– А как менты вообще?

– Говорю же тебе, нашего брата особенно не тягают, еслитолько под ноги не попадаться, не воровать в наглую и ментовозу на колеса нессать. Один тут деятель… Когда белая горячка завертела, пошел в ментовку и сталим вкручивать, что он не бич, а вовсе даже полковник, в Шантарске спутникиделает. Они его в Пинскую, в психушку, отправили, а там не санаторий…

«Вот черт!» – мысленно выругался Вадим. Нехороший прецедент.Если ухитришься как-то оторваться от клятых спутничков, побежишь в милицию и станешьдоказывать, что ты – видный шантарский бизнесмен, волею рока оказавшийся воблике бомжа, первым делом в Пинскую и отправят, доказывай потом…

Он встал, прихватил из валявшейся тут же кучи бумаги обрывокгазеты побольше и направился к разместившемуся неподалеку побеленному сортируна четыре двери. Остальные даже не отвлеклись от разговора – мельком глянули,ничего не заподозрили.

А зря, хорошие мои, зря… Старательно закрывшись на огромныйржавый крючок, он конспирации ради спустил штаны, устроился на грязной доскенад очком и вытащил наган. Высыпал на ладонь длинные патроны, стал осматривать.Самое время. Если Эмиль решится – а судя по его пустым глазам с легкимотблеском безумия, после двух убийств не особенно много осталось моральныхпрепонов, – финальный акт развернется либо здесь, либо в Бужуре. «Он отнас отбился, пошел куда-то, понятия не имеем, куда и подевался. Убили,говорите? Бог ты мой, какое горе…»

Не зря беспокоился – наган, весь день пролежавший подрубашкой, в непосредственной близости от обильно потевшего немытого тела, былскользким, липким. Как и патроны. Зубами и ногтями оторвав изрядный кусокподкладки бушлата, Вадим тщательнейшим образом протер оружие, особенноевнимание уделив патронам. Это был его единственный шанс. Если решающий моментвсе же наступит, и отсыревшие капсюли не сработают… Даже думать не хочется.

Подумав, спрятал наган в боковой карман бушлата и тщательнозастегнул его на пуговицу. Ничего, если до сих пор не поняли, сейчас тем болеене заподозрят…

Услышав снаружи крики, он заторопился. Выскочил, застегиваяна ходу мелкие пуговички портков. Из двери котельной выглядывал перемазанныйугольной пылью субъект, грозно помахивал лопатой и орал:

– Пошли на хер, бичева! Примостились тут!

Однако наружу не выходил – видимо, он был там один исправедливо опасался, что в случае открытия им военных действий превосходящийчислом противник может накласть по сусалам.