— Я всегда говорил, сэр, — заметил он, пока Ники застегивалсвой бордовый бархатный жилет, — что ни один англичанин не умеет завязыватьшейный платок так, как вы.

Ники весело посмотрел на него.

— А я всегда отвечал, Вермонд, что я больше француз, чемангличанин, а ты недолюбливаешь англичан, и этим все объясняется…

Их разговор был прерван настойчивым стуком в дверь, икамердинер пошел открывать.

— В чем дело? — спросил Ники, удивленный тем, чтовысокомерный камердинер впустил в его спальню какого-то там лакея.

— Позвольте доложить вам, милорд, что в голубом салоне васждет молодая леди. Она в расстроенных чувствах и говорит, что вы знаете ее какмисс Ланкастер. Она прибыла в наемном экипаже, дворецкий никогда ее не видел ине хотел пускать, но она так настаивала! С ней, видно, не все в порядке.

Он осекся, заметив жесткий взгляд господина, который такстремительно направился к двери, что едва не сшиб его с ног.

— Шерри?! — воскликнул Ники, и его тревога возросла, когдаона бросила на него полный отчаяния, затравленный взгляд. По ее лицу бежалислезы, и оно было таким бледным, что на его фоне серебристые глаза казалисьтемными. Девушка сидела на самом краешке софы, не то собираясь вскочить, не тов обмороке свалиться на пол. — Что случилось?

— Ко… ко мне… вернулась память, — задыхаясь, ответила Шерри.— Я… я обманщица. Все… обманщики! Чариз была помолвлена с Берлтоном. По… почемуСтивен при… притворялся? Нет, это я притворялась…

— Помолчите, — почти приказал Ники, налил в стакан изряднуюпорцию бренди и протянул его Шерри. — Выпейте. Все до капельки, — сказал он,когда девушка, сделав глоток, поперхнулась и хотела поставить стакан. — Сразупридете в себя, — уговаривал ее Дю Билль.» Видимо, она вспомнила, что никогдане была помолвлена со Стивеном Уэстморлендом, и у нее началась истерика «, —предположил Николае.

И после всего Дю Билль еще о ней беспокоится, подумалаШерри, взглянув на него как на сумасшедшего, и стала пить бренди большимиглотками, все время кашляя.

— Помолчите несколько минут, — сказал Ники, когда онапопыталась снова заговорить, и Шерри покорно умолкла, уставившись на своиладони и чувствуя, как крепкий напиток горячей волной разлился по телу. Слишкоммного всего свалилось на Шерри. Возвращение памяти, Чариз Ланкастер с ееужасными обвинениями. Она в отчаянии убежала из дома и чуть ли не час бродилапо улицам, придумывая, как убедить Стивена в том, что она не обманщица, что оналюбит его и он не должен слушать эту Чариз. И тут ее осенило: женихом ЧаризЛанкастер был Берлтон, а не Стивен Уэстморленд. От такого открытия голова уШерри пошла кругом.

В общем, вся эта история была похожа на шараду, в которойкаждый играл свою роль. Потом она сидела в парке, и проносившиеся в мозгувоспоминания и видения едва не свели ее с ума. Но сейчас она хотела знать,зачем ее так чудовищно обманули, и под действием бренди готова была принятьлюбое объяснение.

— Я пошлю за Лэнгфордом, — сказал Ники, заметив, что щеки еепорозовели.

— Нет! Нет! Не надо! — взмолилась Шерри. По ее голосу ДюВилль понял, что она близка к истерике, сел напротив и ласково произнес:

— Договорились. Без вашего согласия я не выйду из этойкомнаты.

— Сейчас я все объясню, — сказала Шерри, призвав на помощьвсю свою выдержку, но тут же передумала, решив, что вряд ли ей еще представитсяслучай получить честные ответы на свои вопросы, чтобы не блуждать больше поэтому лабиринту лжи, прежде чем она расскажет о себе. — Впрочем, нет, сначалаобъясните вы, — очень вежливо попросила она.

Ники заметил, как тщательно Шерри взвешивает каждое слово, идогадался, что вовсе не каприз и не истерика привели ее к нему, а причины кудаболее веские. Об этом свидетельствовала и следующая ее фраза, повергнувшая Никив смятение:

— Вы единственный из тех, кого я знаю, кому нет никакогосмысла играть в эти игры, затеянные семейством Уэстморлендов.

— Не лучше ли обсудить все это с вашим женихом?

— Моим женихом! — расхохоталась Шерри, покачав головой. —Чариз Ланкастер была обручена с Артуром Берлтоном, а не со СтивеномУэстморлендом! Хватит с меня лжи…

— Выпейте еще бренди, — прервал ее Ники.

— Не нужно мне никакого бренди! — воскликнула Шеридан. — Мненужно знать правду! Неужели не понимаете?

Почувствовав, что слишком разошлась, Шерри взяла себя в рукии с мольбой посмотрела Ники в глаза.

— Я только потому к вам и пришла, что вы не принималиактивного участия в этом… ужасном фарсе. Вы даже ни разу не назвали графа моимженихом, не в пример остальным. Помогите мне, ради Бога. Скажите правду. Всюправду. Иначе я просто сойду с ума.

Ники был поражен, когда за два дня до этого Уэстморлендобъявил об их помолвке, однако, узнав от Уитни о смерти отца Шерри, понялпричину такой поспешности. Это помогло бы Шерри легче перенести потерю отца, атакже возможное возвращение памяти, когда она поймет, что ее обманули.

Уайткомб всячески ограждал Шерри от правды, но сейчас, Никибыл в этом уверен, ей больше всего была нужна правда, только правда.

Слава Богу, доктора здесь нет, и Ники может рассказатьдевушке все, потому что она только ему доверяет.

— Пожалуйста, помогите мне, — спокойно, но с ноткамиотчаяния в голосе произнесла Шерри. — Я тоже вам кое-что расскажу после того,как выслушаю вас… Ничего не буду скрывать. Даже позора, который мне пришлосьпережить. Терпеть не могу лицемерия.

Ники выпрямился, приготовившись к нелегкому разговору, но неотвел глаз, когда сказал:

— Буду с вами предельно откровенным, если вы готовывыслушать правду.

— Вполне готова, — решительно заявила Шерри.

— С чего начать?

— С самого начала, — печально усмехнувшись, ответила Шерри.— Прежде всего мне хотелось бы узнать, почему граф выдавал себя за моегожениха. Последнее, что я помню до того, как очнулась в доме графа сзабинтованной головой, это наша с ним встреча на пристани, когда он сообщил,что лорд Берлтон погиб.

От Ники не ускользнуло, что, говоря о гибели Берлтона, Шерристала очень серьезной, но нисколько не опечалилась. Значит, как и предполагал Уэстморленд,она не успела влюбиться в барона.

— Берлтон попал под колеса экипажа ночью, накануне вашегоприбытия, — начал Ники без обиняков.

— Мне жаль, что он погиб, — произнесла девушка тоном,укрепившим решимость Ники сказать ей всю правду, не вилять и не лгать. Это покрайней мере принесет ей облегчение. — Я только не понимаю, при чем тут граф.