– Ваня, – ледяным тоном произнесла я, – снежный человеквыдумка.

– Не, в кладовке стоит, в банках шурует, – вздрогнул Иван.

– Там никого нет!

– Не, прячется в чулане, небось его холод из тайги выгнал, –испуганным голосом заявил садовник.

Я вздохнула, иногда с Иваном бывает тяжело, но нужносохранять спокойствие и дружелюбие.

– Какая тайга, дружочек? В десяти километрах шумитНоворижская трасса, рядом Москва.

– Что случилось? – спросила, влетая на кухню, Зайка.

За ней, зевая, появился Женя, одетый в невообразимую пижаму:обтягивающие лосины, топик с кружевом, и все одной расцветки под леопарда.

– Иван узрел в чулане снежного человека, – ответила я.

– Ой! – взвизгнул Женя и попятился в столовую. – Мама, ябоюсь пришельцев.

– Вчера кинушку видел, – пояснил садовник, – там такой,здоровый, толстый, волосатый, бабу украл. И че он с ней делал! Простите,конечно!

– Вау, – вскрикнул Женя и исчез.

– Ерунда, – отрезала Зайка, – в кладовой нет никого, вот,смотри.

– Не надо, – взвыл Иван.

Но Ольга уже распахнула дверь и с торжеством заявила:

– И где ваше чудовище? А-а-а-а!

Громкий вопль, вылетевший из нутра Заи, поднялся к потолку.В ту же секунду она юркнула в кухонный шкафчик. Не стоит удивляться тому, чтоЗайка уместилась в крохотном пространстве. Вечная диета и постоянные занятияфитнесом довели нашу телезвезду до состояния перочинного ножа. Ольгу не видно впрофиль, и она очень ловко складывается пополам.

Я невольно бросила взор в чулан и приросла ногами к полу. Накафельной плитке и впрямь стояло инопланетное чудовище.

Кожа на лице у монстра была интенсивно-зеленого цвета,круглый лысый череп имел оттенок взбесившегося апельсина, уши отсутствоваливообще. Шея, как и физиономия, тоже колера молодой, здоровой лягушки,переходила в лохматый торс, крупный, похожий на туловище хорошо откормленногобольшого хомяка, а ноги снежного человека казались огромными. Сам-то он хоть ивыглядел толстым, был не слишком высокого роста, но вот нижние конечности!Сразу под покрытой «шубой» частью начинались две черные трубы, в самом низу превращавшиесяв некое подобие лыж. Руки же гляделись маленькими, но зато они имелибесформенные, похожие на щупальца, ярко-алые пальцы. Ими чудо-юдо держало банкус консервированной фасолью.

Ужас сменила жалость, похоже, бедное существо отчаяннопроголодалось и невесть какими путями пробралось в наш дом, чтобы раздобытьнемного пропитания.

Я приросла к полу, Иван вцепился в мойку, а Зая теньювыскользнула из шкафа и растворилась в коридоре.

– Дарь Иванна, – трагическим шепотом сказал Иван, – нешевелитесь! Я сейчас эту дрянь охреначу!

Не успела я выдавить из себя хоть малейший звук, каксадовник схватил тяжелый дубовый стул и, подняв его над головой, двинулся вчулан с воплем:

– Ща в момент порешу дуру!

Несчастный снежный человек тоненько завизжал и кинулся всамый дальний угол комнатенки, присел там около мешка с сахаром и попыталсяруками прикрыть голый, оранжево-яркий череп. Изо рта бедного пришельцапонеслись жалобные нечленораздельные звуки, нечто вроде повизгивания, котороеиздает Черри, если кто-то из домашних случайно задевает ее артритные лапы.

Я бросилась вперед и загородила уродище.

– Ваня, стой.

– Уйдите, Дарь Иванна, ее убить надо.

– Ни в коем случае.

– Она злобная.

– Вовсе нет, просто есть захотела.

– Ага, нас и сожрет.

– Иван, поставь стул, – велела я, – и немедленно идивызывать охрану.

– Я не оставлю вас с ней, – уперся садовник.

Я посмотрела на трясущееся, закрывающее руками лысую головусущество и сказала:

– Оно нас само боится. Не надо охрану, попробую с нимдоговориться. Ты, Иван, выйди вон, вместе со стулом.

– Но…

– Ступай!!!

Садовник покорно вдвинулся на кухню.

Я присела около йети и четко произнесла.

– Я Даша, Даша, Даша. Имя такое. Да-ша! А как тебя зовут?

На ум неожиданно пришло воспоминание. Очень давно, уже непомню в каком таком лохматом году, мы с моим первым мужем, жадюгой Костиком,шли из гостей. Машины у нас тогда не имелось, да мы даже не мечтали о ней.Приятель, у которого провели вечер, жил в очень неудобном месте, аккурат междудвумя станциями метро. Естественно, автобуса поздним вечером было не дождаться,и я предложила поймать, как тогда говорили, «левака». Костик мигом устроилскандал:

– Да он не меньше трех рублей возьмет, – орал супруг-скупердяй,– а на подземке пять копеек талончик стоит.

Я сначала пыталась вразумить жадину, говоря:

– Мороз жуткий, а у меня ботиночки из кожзама и куртенка допояса.

Но Косте было наплевать на жену, сам-то он кутался вкупленную любящей мамой длиннополую дубленку и шагал по снегу в приобретенныхею же ботинках на натуральном меху.

В конце концов я, почти насмерть замерзнув, сумела найтикомпромисс и предложила оригинальное решение проблемы:

– Едем только до метро.

– Ну ладно, – смилостивился Костик, – иди, лови тачку.

Довольно быстро остановился почти новенький «Запорожец». Я,тощая и маленькая, юркнула назад, Костя сел впереди и велел:

– Гони к подземке.

Но водитель протянул ему блокнот и карандаш.

– Во, – забубнил муженек, – только ты могла глухонемогопоймать.

Я предпочла промолчать: ну каким образом можно, не сев вмашину, узнать о том, что водитель лишен способности разговаривать?

Муж написал на листке крупными буквами: «Метро». Дядькакивнул и начал поворачивать руль, и тут Костя схватился снова за блокнот.

– Чего случилось? – удивилась я.

– Забыл указать, какая станция, – пропыхтел супружник.