Когда она произнесла эти слова, в ее глазах горела решимость.Сирина не сдавалась, как бы жестоко с ней ни поступала жизнь. Она пережилапотерю родителей, войну. Теперь не стало Брэда. Но она решила преодолеть всетяготы ради Ванессы.

Тэдди покачал головой:

– Я против. Это занятие не для тебя. Позволь мне помочьтебе.

Но Сирина не согласилась. Она нашла работу и сама обеспечитсебя и Ванессу. Если работа сведет ее в могилу, она все равно пойдет на это.Она обязана сделать это ради Брэда. Прошло всего лишь три недели с тех пор, какБрэд погиб в Корее, и вот теперь США вели там настоящую войну.

Внезапно с испугом она посмотрела на Тэдди:

– Когда ты возвращаешься обратно в Нью-Йорк?

Сирина помнила, что он должен был приступить к работе вавгусте, а теперь уже июль. Но Тэдди медленно покачал головой:

– Я не еду.

– Остаешься? – На мгновение она оживилась иобрадовалась.

– Нет. – Он глубоко вздохнул. Он долго не решалсясказать ей. – Я записался во флот. Хочу отправиться в Корею.

– Что?! – Сирина вскрикнула и непроизвольно схватилаего за рукав. – Нет, ты не можешь! Нет, чтобы ты тоже…

Она тихо заплакала, продолжая держать Тэдди за руку. Онобнял ее и крепко прижал к себе, у него тоже по лицу текли слезы.

– Я должен. Ради него.

«И ради нее», – подумал он про себя.

– Когда ты уезжаешь?

– Может быть, через несколько дней, а может быть, черезнесколько недель. Во всяком случае, сразу же, как только призовут.

– А как же мы? – Внезапно Сирину охватил ужас.

– С вами все будет хорошо. – Он улыбнулся ейсквозь слезы. – Черт возьми, теперь у тебя есть работа.

– О, Тэдди, не уезжай! – Сирина крепко прижала егок себе, больше не прозвучало ни единого слова.

Так они и стояли, цепляясь за последние соломинки того, чегоуже не было и никогда больше не будет. Точно так же, как ее детство закончилосьв тот момент, когда пули Муссолини прошили тела ее родителей много лет назад,так и теперь завершился еще один этап ее жизни. Ей никогда не быть больше женойБрэда, никогда не ощутить его объятий. А теперь не будет рядом и Тэдди. Онистали взрослыми. За три короткие недели. Ранняя пора жизни окончилась.

В шесть часов утра в один из последних туманных дней июляСирина стояла на пирсе в Окленде, прощаясь с Тэдди. Недели промелькнули такбыстро, что ей не верилось, что он уже уезжает. Первое время она умоляла егопередумать, но, наконец, согласилась с его решением. Судя по тому, какразвивались события в Корее, рано или поздно ему пришлось бы ехать. Тэддиполучил предписание и станет работать врачом где-нибудь в Корее. События,разумеется, разворачивались не так, как их планировали.

Для Сирины за эти два месяца весь мир перевернулся вверхдном. Теперь она вдова с Ванессой на руках и работает. Глядя на Тэдди в военнойформе, она поняла, что единственный живой человек на этом свете, на которогоона могла рассчитывать, сейчас уедет. Сирина прильнула к нему в последний раз икрепко зажмурилась, чтобы не брызнули слезы.

– О Господи, Тэдди… как я хочу, чтобы ты остался!

– Я тоже.

Пытаясь сыграть роль старшей сестры, она с деланнойвеселостью улыбнулась и проговорила:

– Будь хорошим мальчиком, надевай галоши, пиши мне повоскресеньям… – Затем срывающимся голосом добавила: – Не забывай нас…

– О, Сирина… как ты можешь так говорить!

Он крепко прижал ее к себе, и всякий, кто увидел бы их сейчас,сказал, что она прощается с мужем. Тэдди вытер слезы, бежавшие у нее по щекам,еще раз крепко обнял, отошел на шаг и, стараясь запечатлеть в памяти ее образ,внимательно посмотрел в последний раз.

– Я вернусь. Скоро. Побереги себя и Ванессу… ради меня.

Она кивнула, слезы ручьями потекли из глаз. Мимо них спешилилюди, торопились подняться на борт корабля, отплывавшего через час. «Господи,как хочется остаться здесь, рядом с ней», – подумал Тэдди, глядя на нее. Итем не менее он понимал, что ему следует ехать. Он должен был поступить такради самого себя и во имя брата, кто бы что ни говорил. Его мать в бешенствевылетела из Нью-Йорка, грозя привести в действие различные пружины,использовать свои связи и вышибить его с военной службы. Но Тэдди настолькотвердо стоял на своем, что в конце концов, даже она капитулировала. Следуетуважать мотивы его действий и образ мыслей. Что ужасало больше всего, так этото, что его могли убить.

Сирина старалась не думать об этом, когда в последний разприкоснулась к нему. Между ними существовала необыкновенная связь, возникшая ссамого первого мгновения, которая особенно усилилась после того, как он принялВанессу. Но за последние два месяца появилось нечто большее: находясь с Тэдди,Сирина словно держалась за Брэда. И вот теперь она теряла и Тэдди. Нооставалась надежда, что не навсегда.

– Сирина…

Он начал было что-то говорить, но умолк. Зазвучалкорабельный гудок, заглушая все. Пришло время расставаться. Сиринапочувствовала приступ паники. Тедди бросился к ней, крепко стиснул в объятияхи, не отпуская, проговорил:

– Я вернусь. Так и знай.

– Я люблю тебя.

Глаза ее наполнились слезами, она прокричала эти слова ему вухо, еще крепче приникая к нему. Он кивнул, подхватил сумку и вместе с другимидвинулся к трапу. Прошло несколько минут, прежде чем она вновь увидела его. Онстоял как раз над ней, на палубе, подняв руку, и теперь она уже не могласдержать слезы. Они струились по щекам безудержно, пока не прозвучал еще одингудок, вторя противотуманным ревунам, периодически завывавшим вдали. Корабльначал медленно отходить от причала. Сирина чувствовала себя так, словно судномедленно вытягивало и увозило с собой ее сердце. Когда туман полностью поглотилкорабль, она медленно повернулась и с низко опущенной головой побрела к машине,слезы неудержимо катились по ее щекам.

Ванесса ждала ее приезда вместе с няней. Ей не терпелосьузнать, когда же вернется домой дядя Тэдди. Сирина призвала на помощь все своесамообладание, пытаясь объяснить девочке, что дядя Тэдди уехал очень далеко инадолго, но что он вернется сразу же, как только сможет. Сирина подбодрила еетем, что сказала о множестве дел, которыми им предстоит заниматься вместе.Например, ходить в зоопарк, в ботанический сад, в японский чайный сад, в цирк,когда тот приедет в город… но прежде чем она смогла закончить, в ее глазахснова засверкали слезы, и она крепко обняла дочь.

– Он тоже станет ангелом, как наш папочка, и никогда невернется обратно? – Огромные глаза Ванессы еще больше расширились на еепечальном лице, и Сирину передернуло от этой мысли.