– Нет! Дядя Тэдди обязательно вернется! Уверяю тебя.

Ей хотелось накричать на ребенка за то, что она вслухзаявила о тех кошмарах, которые Сирина старалась побороть. Но голос Сириныдрожал, как дрожал сотни раз за последнее время, и она поймала себя на мысли,что ей хотелось бы повернуть часы вспять. Если бы только было возможно закрытьглаза и вернуться обратно в те дни, которые она делила с Брэдом, зная, что онзащитит ее, что он будет с ней… вернуться обратно в те золотые дни… или вПариж… или в первые дни в Риме. Несколько недель назад она написала Марчелле,сообщив ей страшную весть. В ответе, который та продиктовала одной из служанок,работавших вместе с ней, она пыталась успокоить Сирину, заверяла в своей любвии обещала молиться за нее. Но теперь ей нужно было намного больше. Ей хотелосьиметь кого-то рядом, того, кто держал бы ее за руку, кто подбодрил бы ее,убедил, что она справится.

В последующие месяцы бывали дни, когда она действительнозадавалась вопросом, выживут ли они. Месяцы, когда она едва-едва наскребаладенег, чтобы заплатить за квартиру, когда скапливалось множество просроченныхсчетов, когда им приходилось есть ореховое масло и хлеб с вареньем или же однияйца. Никогда прежде не доводилось ей испытывать подобной бедности. Во времявойны монахини обеспечивали ее безопасность, даже в римском дворце и она, иМарчелла не имели проблем с продуктами. Но теперь не к кому было обратиться, небыло никого, кто мог бы помочь ей, никого, кто мог бы дать взаймы, когда оставалосьвсего два доллара. Снова и снова вспоминала она о документе, который подписаладля Маргарет Фуллертон. Если бы ее не вынудили подписать эту проклятую бумагу,то теперь ей и Ванессе было бы, по крайней мере, что есть. У Ванессы были быкрасивые платья и не одна повидавшая виды пара маленьких туфелек. Однажды,поддавшись отчаянию, Сирина едва не обратилась к ним за помощью, но не смогла.В самой глубине своего сердца она знала, что из этого ничего не выйдет.Маргарет Фуллертон настолько ненавидела ее, что ничто не переменило бы ееотношения. Эта ненависть простиралась так широко и глубоко, что дажезахватывала Ванессу, ее единственную внучку. Маргарет и гроша бы ломаного недала, пусть даже они погибали бы от голода. Сирина подозревала, что именно этогои хотелось свекрови.

Лишь радость встречи и общения с Ванессой после рабочего днязаставляла ее бороться со всеми трудностями. И только письма, приходившие отТэдди, согревали сердце. Деньги, которые она зарабатывала в магазине, позволялиим держаться на плаву. Случались дни, когда казалось, что она свалится отусталости, когда хотелось кричать от отчаяния. Но день за днем, шесть раз внеделю, она отправлялась в город работать, разгуливала по этажам магазина всамых последних творениях модельеров, раздавая образчики парфюмерной продукции,или же стояла у входной двери в сногсшибательном меховом пальто. Выступала впоказах мод, когда они случались в магазине.

Лишь на второй год работы Сирина получила повышение, еевзяли для работы в салоне мод. Теперь она демонстрировала одежду для избранныхпосетителей и участвовала в больших показах. Она показывала лишь самыеизысканные платья лучших модельеров Нью-Йорка или Парижа. Она быстро усваивалатайны своей новой профессии: как укладывать волосы на дюжину различных чарующихфасонов, как в совершенстве пользоваться косметикой, как двигаться, какулыбаться, как показать одежду, создавая неповторимый образ. И если раньше онабыла красивой, то теперь, овладев в совершенстве новым мастерством, онавыглядела так, как никогда прежде. О ней много говорили в магазине, людиостанавливались, чтобы просто посмотреть на нее. Женщины-покупательницы гляделина нее с завистью и восхищением, словно она сама являлась произведениемискусства. Их мужья не сводили глаз с Сирины, сраженные наповал ее красотой, ипрошло совсем немного времени, как ее заметило рекламное агентство магазина.Каждую неделю в газетах появлялись ее фотографии, и к концу второго года работыее начали узнавать на улице. Мужчины часто приглашали ее в рестораны. Ее приглашалина званые вечера и торжества относительно незнакомые люди, но для всех ответнеизменно оставался один. Она отвергала все предложения без всяких исключений.Ей хотелось только одного – вернуться скорее домой к Ванессе, поиграть смаленькой золотоволосой девчушкой, которая так сильно походила на Брэда, петь сней глупые песенки, подыгрывая на стареньком пианино, которое Сирина купила нааукционе, читать книжки, вместе с ней мечтать. Как-то раз Сирина сказалаВанессе, что та станет красивой известной дамой.

– Как ты, мамочка?

Сирина улыбнулась:

– Нет, гораздо красивее меня, глупышка. Все будутостанавливаться и смотреть на тебя на улице. Ты станешь удачливой и счастливой.

Сирина порой замирала, уставившись в пространство невидящимвзглядом: она вспоминала о своих собственных мечтах. Этого ли она хотела? Чтобына нее смотрели? Иметь успех? Для нее работа моделью была единственнойвозможностью выжить, но это была какая-то странная жизнь – зарабатывать своимвнешним видом. Часто она чувствовала себя глупой и никчемной, как манекен,каковым она, в сущности, и являлась. Но это не имело никакого значения – она немогла позволить себе сомневаться. Ей требовалось выжить.

Жизнь протекала на удивление пусто. У нее был ребенок,работа и их квартирка. И ничего кроме. Ни мужчины, ни друзей. Ей не с кем былопоговорить, не к кому обратиться. Казалось, что теперь в ее жизни не осталосьместа ни для кого, кроме ее ребенка. А по ночам она, бывало, сидела и читалаили писала письма Тэдди. Проходили недели, прежде чем они достигали его вотдаленных портах Кореи. Теперь он уже стал почти ветераном и писал ей длинныеписьма, в которых высказывал свои мысли о войне. Она казалась ему совершеннобессмысленной бойней, войной, в которой Америке не выиграть. Он мечталвернуться домой или же перебраться в Японию. Бывали времена, когда Сирина понесколько раз перечитывала его письма, вспоминая его лицо в день их первойвстречи… то, как он выглядел во фраке на свадьбе Грега… в день, когда он принялВанессу… в момент окончания Стенфорда. Теперь довольно часто она путала лицоТэдди с лицом мужа. Получалось так, словно за последние два с половиной годаони перепутались в ее голове.

На третье Рождество, встреченное ими в одиночестве, Сирина иВанесса отправились в церковь и помолились за него. Так они поступали каждоевоскресенье. В ту ночь Сирина лежала в постели и плакала. Ей было не по себе отодиночества и усталости, от прожитых в одиночестве лет, от бесконечных часовработы в магазине. Не было никого, кто поделился бы с ней силой. Неделю занеделей она с нетерпением ждала писем от Тэдди. Именно они помогали ей жить.Именно в письмах к нему Сирина находила отдушину, она изливала в них душу. Вкаком-то смысле это был единственный контакт с мужчиной.

На работе она почти ни с кем не разговаривала. Просочилсяслух, будто до замужества она была итальянской принцессой. Все почему-торешили, что она заносчива и высокомерна, но тем не менее, отдавали дань еекрасоте. Никто из сотрудников магазина не пытался завязать с ней дружескиеотношения. Никто и не догадывался, какой одинокой она оставалась за холоднымфасадом принцессы. Только Тэдди, читая ее письма, знал о боли и одиночестве, овоспоминаниях о муже, которые со всей очевидностью сквозили между строк в ееписьмах.