о том, что видеоигры никогда не станут искусством, и пообещала, что еще вернусь к этому утверждению. Теперь, когда мы завершаем наше исследование видеоигровой музыки, давайте попробуем еще раз разобраться, что же имел в виду Эберт. Посмотрим, имеют ли его опасения какое-то отношение к работе музыкантов в области интерактивных развлечений.

Игры и искусство

Эберт – лауреат Пулитцеровской премии и журналист, названный в 2007 году Forbes «самым влиятельным экспертом в Америке». Он часто писал о видеоиграх[77]. В своих статьях он неоднократно заявлял, что сама природа видеоигр никогда не позволит им достичь статуса искусства, например: «У геймеров предвзятый взгляд на их медиум, особенно на его потенциал. Игры пока не достигли уровня Шекспира, и я совершенно уверен, что они никогда его не достигнут. Но главный вопрос заключается в другом: становимся ли мы, потребители, более или менее сложными, вдумчивыми, проницательными, остроумными, чуткими, умными, философствующими (и так далее), переживая предлагаемый играми опыт? Они могут быть прекрасными сами по себе, но в конечном счете оказываются бесполезными». Так, Эберт утверждает, что видеоигры не обогащают человека. И поскольку он прямо признал, что сам не играл в видеоигры, мы не можем относиться к его выводам серьезно. Тем не менее давайте тоже зададимся этим вопросом: что именно в произведении искусства обогащает читателя, зрителя или слушателя? Способны ли видеоигры предложить подобное?

Начало ответа можно найти в виде уникальной выставки, организованной в Смитсоновском музее американского искусства весной 2012 года. «Видеоигры являются отличным массовым выражением культуры, а в некоторых случаях и искусства в нашей демократии», – отметила Бетси Браун, директор Смитсоновского института[78]. Она описывала уникальную выставку видеоигр в своем музее. «Искусство отражает жизнь. Вы обнаружите, что в играх часто содержится глубокое послание». Национальный фонд искусств (NEA) разделяет это мнение. Как агентство правительства Соединенных Штатов, предоставляющее финансирование высокохудожественным проектам, NEA начал принимать заявки на гранты для «интерактивных игр» в 2012 году[79].

Возможно, самое важное заключается в знаковом решении Верховного суда в 2011 году: видеоиграм наконец была предоставлена защита по первой поправке, зарезервированная для таких произведений, как книги, фильмы, пьесы и все другие формы выражения, обычно классифицируемые как искусство. «Не каждое десятилетие новый медиум официально присоединяется к устному и письменному слову в качестве члена особого класса защищенных работ, которые мы считаем жизненно важными для функционирования плюралистического, демократического общества, – пишет критик New York Times Сет Шизель (2011). – Суд постановил, что игры – это искусство. Теперь дело за дизайнерами, программистами, художниками, писателями и руководителями. Они покажут, какое искусство могут создавать».

Философ Аарон Смэтс из Висконсинского университета уже высказывал подобное мнение в своей статье 2005 года для журнала современной эстетики. «Недавние разработки в этой области получили широкое признание как четкие указания на то, что некоторые видеоигры следует рассматривать как произведения искусства, – пишет Смэтс. – Несколько недавних игр достигли совершенства, превзойдя большинство популярных фильмов. Потенциал этого медиума очевиден: хорошее (если не великое) искусство видеоигр ожидает нас в ближайшем будущем».

Однако Эберт предполагает, что произведение искусства – это выражение вдохновенного интеллекта – того, что он называет «авторским контролем», – чего, по его мнению, не хватает интерактивным развлечениям. Более того, Эберт, по-видимому, подразумевает, что в игры не вкладывались великие художники. «Насколько мне известно, – пишет Эберт, – никто ни в этой области, ни за ее пределами никогда не мог назвать игру, достойную сравнения с великими драматургами, поэтами, режиссерами, романистами и композиторами».

Поскольку Эберт не играл в игры, мы не можем принимать его суждение всерьез: оно вызвано неопытностью. Однако его точка зрения на важность вклада художника заслуживает внимания. «Я склонен думать об искусстве как о творении одного художника, – пишет Эберт в 2010 году. – И все же собор – это труд многих, и разве он не искусство?» Видеоигра – это тоже труд многих, и я считаю, что существует множество видеоигр, которые продемонстрировали качества, присущие искусству. Видеоигра – это сплав искреннего и творческого вклада сценаристов, дизайнеров, продюсеров, программистов, саунд-дизайнеров и композиторов. Их усилия, объединенные в единое интерактивное произведение искусства, могут сделать игроков более мудрыми, проницательными, чуткими и вдумчивыми. Разработчики предлагают игровой опыт, который одновременно удивляет и бросает вызов.

Задача композитора – стремиться вкладывать в свою музыку все больше чувства и души. Чем более амбициозны и бесстрашны мы в своем творчестве, тем больше смыслов вложим в саундтрек и сами видеоигры. Мы можем помочь игре достичь того уровня эмоционального резонанса, который определяет природу истинного искусства.

В своем определении понятия «искусство» Эберт (2010) говорит, что оно «улучшает или преобразует природу через призму того, что мы могли бы назвать душой художника или его видением». Так, по мнению Эберта, чтобы творческая работа была классифицирована как искусство, она должна быть отражением души художника. Мы можем не согласиться с критикой Эберта в адрес видеоигр (он просто никогда не погружался в них по-настоящему), но можем оценить его точку зрения на природу искусства. Те из нас, кто создает музыку для игр, делают это с решимостью выразить свое видение в художественной среде, которую мы так любим. Это ничем не отличает нас от тысяч других непревзойденных художников, которые работают в командах разработчиков игр по всему миру. Все мы вкладываем свой творческий потенциал, страсть и душу в игры, на создание которых кладем жизнь.

Преподаватель Линкольнского университета Грант Тавинор, автор книги «Искусство видеоигр», пишет: «Искусство ли видеоигры? Мой ответ – да. Но они также являются трансформацией нашей концепции искусства, и само искусство как таковое уже никогда не будет прежним». Эберт явно относился к этой новой форме творческого самовыражения со значительным сомнением, но нужно помнить, что он не из тех, кто был погружен в культуру видеоигр с детства. Многие из нас выросли с такой же искренней любовью к видеоиграм, какую Эберт питал к кинематографу, театру, литературе и музыке.

Услышав саундтрек Tomb Raider в юном возрасте, я осознала возможный карьерный путь. Уверена, многие мои коллеги по цеху могли бы рассказать похожие истории о том, как любовь к какой-то игре привела их к профессии. Мы узнали, что жизнь игрового композитора может быть чрезвычайно наполненной смыслом и творчеством. Она приносит удовлетворение и радость, только