Лично мне нужен ты, — возразил Фарги. — Именно ты, а не кто-то другой. Я ещё ни разу в жизни не ошибся в том, кто мне нужен. Я знаю, что тебе сейчас трудно, что тебя замучили твои комплексы, заклевал этот беспардонный щенок Джерри, задёргал Рикс. Я знаю, что тебе трудно перешагнуть черту, которую ты сам себе нарисовал в качестве границы возможного. И я не могу удерживать тебя силой. Но я знаю, что если ты уйдёшь из группы, ты напортишь этим и нам, и себе. Нам, потому что ты разрушишь в самом начале то, что мы можем сделать вместе, а себе, потому что ты, отступив однажды, будешь отступать всегда. Я не говорю об этом задании. То, что ты отказался от его выполнения, может, даже разумно, потому что взвалить на себя такую ношу может не каждый. Но если ты уйдёшь из группы, то ты зароешь себя уже навсегда.

— А что тут зарывать? — Джон уныло вздохнул. — Куда я гожусь? Меня даже на тренировках без конца бьют. Я даже простейшую роль не смог сыграть.

— Тебе веры в себя не хватает, малыш. Ты привык к мысли, что ты ни на что не годен. И на тренировках тебя бьют, потому что ты знаешь, что тебя должны бить. А роль… Она, видимо, не для тебя.

— А что для меня?

— Ты мне сейчас всё равно не поверишь, — Фарги какое-то время задумчиво смотрел на него. — Ты умный и честный парень. Не слушай Рикса. Это задание не такое уж лёгкое. Оно сложное, очень сложное, потому что требует не просто актерского таланта, не просто самоотречения. Оно предусматривает большую жертву, которую я от тебя требовать не в праве. Ты сам понял, чем тебе всё это грозит. Хуже было б, если б ты понял это позже. Сейчас ещё есть время свернуть, потом было бы куда сложнее. Каждый из нас приносит те жертвы, на которые способен.

— Это правда, что Джерри кого-то убил? — спросил Джон тихо.

— Да. Боюсь, ему ещё придётся научиться делать это более быстро и хладнокровно. Там, где он работает, это — единственный способ выжить.

— Я бы не смог, — пробормотал Джон, задумавшись. — Видишь ли, всё дело в том, что у меня очень маленький выбор. Я или должен уйти, или выполнить это задание. Ведь легче заданий не будет, верно? Я же знаю, что говорят о Брае и Джерри. Никто здесь не знает, что они наши. Наверно, это условие работы под прикрытием, и Рикс, беря меня в штат, с самого начала планировал для меня что-то вроде этого. Но я, как подумаю, что всю жизнь на меня будут коситься как на врага, и даже своей жене и своим детям я не смогу сказать правды… Это слишком тяжело, считаться Иудой.

— Иудой? Да уж, такого и врагу не пожелаешь. Подвиг высшего смирения — это слишком тяжёлый крест.

— О чём ты говоришь? — поднял голову Джон.

— Да просто вспомнилось… Есть одна неканоническая гипотеза относительно Иуды. Согласно ей Иуда должен был предать Христа, чтобы Христос мог умереть и воскреснуть. Он сам выбрал среди своих учеников самого сильного, чистого и посвящённого, потому что жертвенный Агнец должен был быть заклан твёрдой и верной рукой, и Иуда, покорный своему Учителю, свершил этот подвиг высшего смирения, приняв на себя вечный позор и унижение. Этот подвиг безвестен и потому величие его беспредельно.

— Это правда?

— Никто не знает. В это можно только верить.

— А ты веришь?

— Скажем так, мне нравится эта легенда, потому что меня восхищает способность к самопожертвованию. Иногда это очень помогает в жизни. Меня ведь тоже никто не считает национальным героем, верно?

— Пожалуй, — кивнул Джон, глядя в окно. — Это действительно красивая легенда, но слишком печальная и даже… жуткая.

И нет в мирах страшнее долиТого, кто выпил скорбь до дна,

Кто предпочел причастье солиПричастью хлеба и вина…

Джон удивлённо взглянул на Фарги.

— Это не Хайям?

— Нет, мой бедный неуч, — улыбнулся тот. — Это Максимилиан Волошин. Но давай прервём экскурс в область неисчерпаемых символов христианства и вернёмся к нашим баранам.

— Скажи, — тихо произнёс Джон. — А сейчас можно снова встретиться с тем парнем, который приносил деньги?

— Послушай, я не хочу, чтоб ты, поддавшись внезапному настроению, влезал во всё это, — нахмурился Фарги. — Я рассказал тебе красивую сказку, а ты решил, что можешь стать мучеником идеи?

— Я решил, что мне, наконец, пора занять своё место в группе, — Джон постарался как можно твёрже взглянуть в глаза Фарги. — Ты прав, если я отступлю сейчас, то буду отступать всегда.

— Это не тот случай…

— Кто-то должен это сделать, и я подхожу лучше всех. Ты думаешь, мне будет легче, если кто-то другой возьмёт на себя этот груз? Или думаешь, я не смогу это выдержать?

— Сможешь. Пожалуй, из всей группы только ты и сможешь, — уверенно сказал Фарги.

— Почему? — смутился Джон.

— Ты нечестолюбив, малыш. Брай наводит ужас на врагов, но ему нравится мрачное величие его образа. Джерри мечется, страдая оттого, что вынужден отнимать чьи-то жизни, но у него душа Воина. А ты много можешь и много делаешь, не требуя наград. Это дар, Джонни, хотя он ведёт скорбной дорогой. Я прошу тебя, обдумай всё ещё раз. Я не хочу, чтоб ты потом жалел о своём решении. Если ты скажешь «нет», никто не упрекнёт тебя в этом, ни я, ни ребята.

— Я скажу «да», Фарги, — кивнул Джон, чувствуя, как ломается его жизнь, и рушатся его надежды. И всё же он был уверен, что делает правильный шаг.

— Дай бог… — прошептал Фарги. — Я найду этого типа и устрою ему выволочку за то, что он выложил деньги тебе на стол. В следующий раз он принесёт их в конверте. Держись с ним понаглее, можешь не скрывать того, что ты о нём думаешь, они это уважают.

— Когда?

— Пока не знаю. Мне нужно время, чтоб найти его. Но до завтра ты можешь передумать.

— Я не передумаю.

В тот миг Джон был горд собой и своим решением, и он не понимал тогда, отчего его друг так мрачен. Ведь они вместе задумали эту