победу прогресса над силами прошлого – и под этим подразумевался не национал-социализм (ведь не были снесены ни жилые комплексы, построенные в хайматстиле 1930‑х годов, ни представительная архитектура нацистского государства), а период кайзеровской Германии конца XIX века, а с ним изначальная социальная исходная конъюнктура индустриализации и рабочего движения. Консерваторы рассматривали строительство современных массовых жилых комплексов и снос старых рабочих кварталов внутри города как ликвидацию очагов социальных беспорядков, пролетаризации и безнравственности. Социал-демократы, напротив, видели в новых функциональных центрах городов, современных университетских зданиях и больших жилых комплексах с новым доступным всем жильем преодоление социальной непривилегированности рабочего класса и победу прогресса.

АТОМ: НАДЕЖДА ЭТОГО ВЕКА

Связанный с прогрессом экономический и социальный оптимизм был еще теснее связан со второй крупной промышленной концепцией, которая перешла от планирования будущего к практической реализации в середине 1960‑х годов – снабжение энергией за счет электроэнергии от атомных электростанций. В 1962 году в Грундреммингене началось строительство первого ядерного реактора за пределами исследовательских центров, который был запущен в 1966 году. В последующие пятнадцать лет в ФРГ была построена в общей сложности 21 атомная электростанция, которые в 1980 году обеспечивали около 5,7 процента всей производимой в ФРГ энергии[19].

В начале 1950‑х годов с «мирным использованием ядерной энергии» связывались почти фантастические ожидания. После первой международной атомной конференции в Женеве в 1955 году ученые, инженеры, политики и журналисты почти всех промышленно развитых стран с одинаковым энтузиазмом восприняли открывающиеся новые возможности. Под заголовком «Перед лицом нового этапа промышленной революции» физик Эдгар Салин предсказал, что «уже сегодня все крупные и малые предприятия коммунального хозяйства, угольной, сталелитейной и химической промышленности и т. д. должны привести свои долгосрочные планы и инвестиции в соответствие с этой новой ситуацией». «Нет абсолютно ни одной отрасли промышленности, ни одного завода и ни одной мастерской хотя бы среднего размера, которые не смогли бы добиться значительного сокращения трудозатрат, если бы их консультировал практикующий физик-ядерщик и физик изотопов», – заявил физик Паскуаль Йордан. Новая энергия, ликовал в 1960 году журнал «Атомвиртшафт», откроет «неисчерпаемую россыпь новых знаний, новых задач и новых возможностей для всей национальной экономики»[20].

На этом этапе «атомной эйфории» в конце 1950‑х годов ни один проект не был ни слишком большим, ни слишком фантастическим, чтобы не быть описанным как возможность, которая может быть реализована всего через несколько лет: ядерная энергия позволит опреснять моря, согревать полярные регионы, орошать пустыни, открывать арктические районы, приводить в движение корабли, самолеты, локомотивы и автомобили, обогревать дома, производить новые пластмассы и даже обеспечивать «гигантскую коррекцию Земли». Другие, такие как мюнхенский физик Вальтер Герлах, оправдывали использование ядерной энергии более просто, говоря, что она скоро станет незаменимой в связи с надвигающимся дефицитом энергии, а вышеупомянутый журнал «Атомвиртшафт» уже в 1956 году подсчитал, что ядерная энергия скоро сможет покрыть восемьдесят процентов потребности в энергии.

Учитывая энергетическую ситуацию тех лет, это было маловероятно, поскольку отечественная угольная промышленность достигла пика добычи каменного угля в 1956 году – 156 миллионов тонн. Из-за значительно более дешевого импортного угля и быстро растущего значения дешевой нефти, избыточные мощности стали очевидными, и начался процесс сокращения и монополизации добычи угля на Руре, который в конечном итоге привел к основанию компании «Рурколе АГ» в 1968 году и постоянному сокращению рабочей силы и производственных мощностей. Действительно, было много голосов, в том числе из правительства Германии, которые считали зависимость от импорта нефти или угля проблематичной, особенно после Суэцкой войны 1956 года, и высказывались за хотя бы частичную энергетическую самодостаточность ФРГ. Но такие аргументы не оказали решающего воздействия на массовое продвижение ядерной энергетики государством[21].

После полувека политических катастроф, экономического упадка и социального обнищания ядерная энергетика стала олицетворением оптимизма и надежды на будущее. Было широко распространено мнение, что она решит многие, если не все проблемы последних десятилетий или, по крайней мере, облегчит их решение. В американском справочнике о последствиях применения ядерных технологий 1957 года говорилось, что ядерная энергия будет означать «в ближайшем будущем промышленную, экономическую и социальную революцию, которая окажется важнее всех революций прошлого», революцию, сравнимую лишь с открытием Америки[22].

Более того, использование ядерной энергии в гражданских целях также рассматривалось как мирный ответ на ужасы ядерного оружия. Его пропагандировали и те германские физики, такие как Гейзенберг или Герлах, которые работали над созданием немецкой атомной бомбы во время войны. Распространенное ранее мнение о том, что немецкие физики намеренно отказались от разработки бомбы для нацистского государства, сегодня можно считать опровергнутым. Однако, например, Гёттингенская декларация физиков 1957 года против немецкого ядерного оружия безоговорочно подтвердила их твердую убежденность в том, что немецкое открытие ядерного деления было новаторским актом на благо человечества, который теперь необходимо защищать от использования в военных целях[23].

Тесная связь c объединением Европы также подтвердила такую политическую динамику ядерной энергии. Евратом и ЕЭС были созданы общими усилиями в 1957 году. Но если экономическое сообщество вскоре оказалось успешным, то новое ведомство по ядерной энергетике так и не приобрело какого-либо значения, выходящего за рамки декларативного, – национальный эгоизм стран-участников был слишком ярко выражен для этого, каждая из них хотела извлечь особую выгоду из новых чудо-машин. Однако, по крайней мере, Атомиум – монументальное схематичное изображение атомного ядра, отличительный знак Всемирной выставки 1958 года в Брюсселе, являлся символом объединения Европы и ясно демонстрировал перспективы будущего, которое в себе в равной степени несли ядерная энергия и объединение Европы[24].

Кроме того, ядерная энергия ассоциировалась с далеко идущими социальными надеждами; не только у левых, но в их рядах особенно. Марксистский философ Эрнст Блох, например, рассматривал атомную энергию как окончательное решение проблемы энергии, да и вообще общественного богатства[25]. Лео Брандт, ведущий мыслитель социал-демократов в области ядерной политики, предсказывал, что ядерная энергия («в три миллиона раз лучше угля») может также устранить голод в мире: «У этих людей теперь будут электростанции, на которые ежегодно самолетом доставляется от ста до двухсот килограммов [урана]»[26].

В 1956 году СДПГ даже провела партийный конгресс, почти полностью посвященный ядерной энергии и ее возможностям. Лео Брандт выступил с основным докладом – программным текстом о соотношении экономического и социального прогресса. В нем он описал «вторую промышленную революцию»: автоматизация и рационализация, как и ядерная энергетика, были разработаны в военные годы. Но теперь, в мирное время, важно было использовать их огромный потенциал для прогресса человечества. Первая промышленная революция, напротив, по