В результате любимые блюда всей семьи не удались. Идли, которые у Камалы всегда выходили легкими и воздушными, плавали в слишком подкопченном самбаре. У кокосового чатни появился странный резкий привкус. Манго ласси на десерт вышло слишком густым, но все покорно проглотили его до последней капли, как будто нутром чувствовали, что лучше отложить грядущий разговор на потом. Наконец Томас отодвинул стакан с ласси и произнес:

– Некоторое время тебе нельзя садиться за руль.

– Что? – нахмурился Акил. – А некоторое время – это долго?!

– Посмотрим.

– Посмотрим? А что я такого сделал?

– Ты ничего не сделал.

– А почему ты тогда меня наказываешь? – В ярости уставившись на отца, Акил откинулся на спинку стула, а родители переглянулись и застыли в замешательстве, не говоря ни слова. – Пап, нельзя просто так запретить, не объяснив почему! Скажи мне, что происходит, чтобы я знал, по каким правилам мы играем! Иначе это нечестно!

– Нам нужно провести дополнительные тесты, – наконец сказал Томас.

– Что? – Акил открыл рот и удивленно заморгал.

– Придется сделать дополнительные тесты в больнице на следующей неделе, – глубоко вздохнув, развел руками Томас. – Твой рисунок сна указывает на возможную подростковую нарколепсию.

Акил не сводил глаз с отца, побледнев как стена.

– Возможно, тебе потребуется лечение, – добавил Томас.

– Нарколепсия? В том смысле, что я вдруг засыпаю? – спросил Акил, и отец кивнул. – Но у меня уже все прошло! Мам, ну скажи ему! – посмотрел на мать Акил.

– Не стоит так из-за этого переживать, – произнесла Камала.

– Что?

– Я не понимаю, чем этот сон отличается от любого другого, – обратилась она к Томасу. – Ну спит он! В прошлый раз, когда я тебе об этом говорила, ты что сказал? Ерунда, ничего серьезного, мальчик растет, ты выдумываешь! Сейчас ему лучше, а тебе вдруг кажется, что у него кризис!

– Скажи папе, что я уже не сплю столько, сколько раньше, – повернулся к Амине Акил. – Судя по всему, он слишком редко бывает дома, чтобы знать об этом!

Амина посмотрела на отца, и Акил пнул ее под столом ногой.

– Ай! Господи!

– Скажи ему!

– Спишь! – испуганно выпалила Амина.

– Что?!

– Просто по-другому. Раньше ты спал долго-долго. Теперь вырубаешься на несколько минут. Иногда. Где угодно.

– Что?!

– С тобой что-то не так! Только я не знаю, в чем проблема! – Амина умоляюще взглянула на отца. – Я же не врач!

– Так вот зачем ты возил меня на эти тесты! – повернулся к Томасу Акил. – А говорил, что вы ищете апноэ!

– Так и было, – кивнул Томас. – Мы искали все, что угодно. Как вариант – апноэ. Или нарколепсию.

– Но этого ты мне не сказал!

– Я хотел убедиться.

– То есть теперь ты убедился?!

– Нет, не совсем. Необходимо присмотреться внимательнее, чтобы правильно выбрать лечение…

– Лечение? То есть я, типа, твой пациент?! – повысил голос Акил.

– Не мой. Тебя будет вести доктор Субраманьян.

– Ты позволишь этому парню копаться у меня в мозгах?

– Акил, не будет никто копаться…

– Чушь! Да вы мне лоботомию сделаете! Вы… Ты что, думаешь, можно вот так взять и изменить меня?

– О чем он говорит? – спросил у жены Томас.

– Бог его знает, – пожала плечами Камала, напряженно скрестив руки на груди, – вы с сыном чего только друг другу не говорите. И что? Теперь он злится! Прекрасно, Томас, просто прекрасно!

– Я же сказал тебе, мы не можем закрыть глаза на…

– Конечно не можем! Когда я тебе говорю о том, что меня беспокоит, это просто глупости, да?! Выдумки женщины, у которой и мозгов-то нет! Но если ты утверждаешь, что это серьезно, тогда…

– Это никак не связано. Сколько раз тебе объяснять…

– Я никуда не поеду! – заявил Акил, и родители, замолчав, обернулись к нему. – Никаких тестов! Я отказываюсь!

– Придется, – возразил ему Томас.

– Не смей трогать мой мозг!

– Да не буду я ничего трогать, тесты неинвазивные…

– Говорю же, никуда не поеду!

– Сынок, не надо усложнять, ладно? Пойми, нам надо во всем разобраться, только и всего!

– А дальше что? Ну узнаем мы, что у меня нарколепсия, а потом? Как это лечится?

– Не надо забегать вперед! Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала надо определить, с чем мы имеем дело.

– Мы? Мы? То есть ты типа будешь со мной рядом, как будто тебе есть до меня дело?

– Конечно есть! Не дури!

– Хрень! Ты и дома-то не бываешь! Ты даже… – Акил запнулся, посмотрел на мать, на Амину, на отца, уже приоткрывшего рот для оправданий. – Ты нас даже не любишь!

Томас закрыл рот. У Акила покраснели глаза, и на долю секунды Амина с ужасом подумала, что брат сейчас расплачется, но он не издал ни звука.

– Ты думаешь, я вас не люблю? – спросил Томас, едва сдерживая смех, но резко осекся и насторожился, словно дикий олень, прислушивающийся к зловещей тишине. – Вы думаете, я вас не люблю? – повторил он, переводя взгляд с Акила на Камалу, а потом на Амину.

Все молчали. Казалось, вопрос повис в воздухе над полными боли глазами Акила и его скрещенными на груди руками, затем пронесся над выбившимися из растрепанной прически Камалы прядками и наконец мертвой хваткой сжал горло Амины, так что она не смогла бы ничего сказать, даже если бы нашлась с ответом. Томас опустил голову. Взяв тарелку, он подошел к раковине и остановился. Очертания его силуэта слегка подрагивали под лампами дневного света.

– Просто кто-то должен работать, – тихо произнес он.

Амина посмотрела на стол, покрытый крошками и пятнами от еды, на изогнутый след, оставшийся от банки с маринованным манго. Краем глаза она заметила, как отец устало облокотился на кухонную стойку.

– Тебе надо пройти эти тесты, – подала вдруг голос Камала.

– Что?! – недоверчиво спросил Акил.

– Надо.

– Мам, но ты же только что сама сказала…

– А теперь говорю, что это необходимо!

– Почему?! – брызжа слюной, прокричал Акил. – Потому что папа велел? Да это гребаный патриархат! Просто будешь сидеть сложа руки и делать, как он говорит?! НА ДВОРЕ ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ, МАМА! ТЫ ИМЕЕШЬ ПРАВО НА СОБСТВЕННОЕ МНЕНИЕ!

Камала прикрыла глаза, медленно выдохнула, словно пытаясь избавиться от этой последней фразы, и спокойно произнесла:

– И никакой машины, пока не будет результатов.