Но почему с тех же самых пор, как ему начал сниться давнопогибший приятель, он и о конопатой повадился вспоминать всё чаще и чаще?..

* * *

– Кажется, мне снова повезло, – сказалВолкодав. – Опять я был у тебя в руках… И опять ты меня не убил.

Они с Винитаром стояли на пустой, далеко видимой в обестороны дороге. Винойр держался поодаль, присматривая за двумя конями:Сергитхаром и серым. На сером обратно в Саккарем поедет молодой кунс. “Конь мнебольше не нужен…” – сказал Волкодав.

– Но ты знай, что мы с тобой ещё встретимся, –негромко проговорил Винитар. Его лицо было, по обыкновению, бесстрастно, ноглаза улыбались. Невесело и очень тепло.

Может быть – в другой жизни… – подумал Волкодав, но вслухответил:

– Я был в твоей стране, теперь твой черёд приехать внаши края. – И добавил: – Вместе с кнесинкой Елень.

– Когда нас поженили, – качнул головойВинитар, – я был Стражем Северных Врат. А теперь я вождь без племени икунс без корабля.

– У вас есть вы сами, неужто этого мало?.. –сказал Волкодав.

Винитар вздрогнул… А Волкодав отошёл от него к Эвриху иприцепил поверх кладей вьючной лошади свой заплечный мешок. Он оставил при себелишь оружие, кремень с кресалом да тёплый старый плащ на сером меху. Книги,одна из которых так и осталась непрочитанной, теперь только отяготили бы его.Между книгами лежал и замшевый мешочек с сапфировым ожерельем. Уж кто-кто, аЭврих рано или поздно доберётся до беловодского Галирада.

Сколько всего я собирался рассказать тебе, Эврих… И нерассказал!

– А ты знаешь, кто нынче в свите у старика Дукола?Личным телохранителем?.. – плохо справляясь с прыгающими губами, выговориларрант. – Слепой Дикерона, вот кто! Метатель ножей!.. Ты хоть помнишь его?

– Как же, – кивнул Волкодав. – Ещё бы непомнить.

И тебя ни о чём толком не расспросил… Эврих мрачно предрёк:

– Он никогда мне не простит, что я тебя не привёз!

Венн развёл руками:

– Ну… отобьёшься как-нибудь. Ты кан-киро, надеюсь, несовсем позабыл?

Эврих промолчал, лишь в глазах билось безнадёжное: “Во имязамаранных ягодиц Прекраснейшей, поскользнувшейся у родника!.. Ну вот почему,когда совершается расставание навсегда, вместо самого важного только и приходитна ум какая-то чепуха?..”

Винойр не смотрел на венна, старательно отводил глаза.Вчера, когда Ксоо Тарким прочитал письмо чирахского вейгила, пересчитал деньгии на руке шо-ситайнца расклепали цепь, парень умудрился почти сразу едва непоругаться с Наставником. Он принялся подбивать Волкодава освободить веськараван. Оказывается, он уже прикинул, что даже вдвоём они легко совладают снадсмотрщиками, Харгелла убьют насмерть его же палкой, а Таркима привяжут кхвосту пегой кобылы: “Там такие люди, Наставник!.. Некоторые, да… верёвкаплачет… но остальные! Кто задолжал, кто слишком богатому в обьиной драке ухорасплющил…” – “Нет”, – сказал Волкодав. И не пожелал объяснить причинуотказа. С этого времени Винойр держался с ним очень почтительно, ноотстранённо.

О том, что они расстаются, Волкодав удосужился объявитьтолько сегодня утром, когда заливали костёр. “Куда собрался-то? – вновь,как когда-то, спросил язвительный Шамарган. – Домой к себе, что ли,надумал через горы махнуть?..” Венн подумал и кивнул: “И так можно сказать…”

Винойр вдруг бросил поводья обоих коней, подбежал к Волкодаву,и они обнялись.

– А мне ты ничего не скажешь, венн? – хмуро и злоспросил Шамарган. Волкодав ответил не сразу, и лицедей почти выкрикнул: – Нуда, что со мной говорить, я же дерьмо!.. Да!.. Дрянь, дерьмо, мусор!.. Меня,младенца, нашли нищие, искавшие поживы в куче отбросов!.. Вот!.. У меня не былородителей, я никому был не нужен!.. Я решил отомстить и пошёл к служителямСмерти… Я думал… неважно, что я думал… нас с напарницей послали в Кондар,истреблять какую-то танцовщицу… повинную только в том, что не захотелапричинять своими плясками гибель… Там мою напарницу загрызла сторожевая собака,а я… я вроде понял… Я попал к Хономеру, я думал… Э, да что со мной рассуждать,я же мусор, и место мне на помойке! И он рванулся было прочь, налаживаясь куда-тобежать. Волкодав придержал его за плечо. Глупый ты, парень, хотелось емусказать. Чего ради мечешься? Чего ищешь по разным храмам такого, чего в тебесамом нет?.. Ты же поэт, дурачок. На что тебе вымышленные отцы? У тебя и такзвание повыше любого, которое могут дать люди…

Он сказал:

– Ты называл себя сыном Тразия Пэта и жаловался, что неумеешь даже зажигать огонь… На самом деле ты умеешь. Смотри, это же так просто…

Он опустился на корточки, и его ладонь зависла над кучкойсухих веточек и травинок. Мгновенное напряжение всего тела, едва заметноедвижение… и над кучкой заплясал сначала дымок, а затем – весёлые язычки, почтиневидимые при ярком дневном свете.

Когда Шамарган наконец поднял глаза, Волкодава рядом с нимуже не было.

Теперь Эврих хорошо понимал, что означали слова венна,сказанные несколькими днями раньше:

“Как бы ты отнёсся, брат, если бы я… – тут он чутьпомялся, – …если бы я вручил тебе месть?”

На самом деле он хотел сказать “завещал”, но пожалел,остерёгся пугать. Эврих же не сообразил, что к чему, и привычно насторожился:

“Какую-какую месть?..”

Воображение уже рисовало ему всякие ножи, воткнутые в спину,и прочие варварские штучки… Стыдно было теперь даже вспомнить об этом.

“Месть, которую я не могу исполнить, а ты можешь, –терпеливо пояснил Волкодав. – Есть в Аррантиаде один… Кимнот Звездослов.Книжки пишет сидит. Настоящей учёности в нём на ломаный грош, зато есть другаяспособность, более важная: убеждать вельмож и правителей, что только он – самыйзнающий и разумный и слушать надо только его. А тех, кто осмеливаетсяпротиворечить ему, – на каторгу отправлять”.

“Попадались мне его „Двенадцать рассуждений", –ответил Эврих не без некоторой осторожности. – Я не стал их читать.Сплошное самовосхваление… Оно не показалось мне интересным”. “Ты когда-тооценил мой выговор и спросил, кто научил меня аррантскому языку… Его звалиТиргей Эрхойр, и он составил бы славу аррантской науки, если бы не завистьКимнота. Я крутил с ним ворот в Самоцветных горах. Он был моим учителем. Потомон погиб”. “И ты хочешь, чтобы я…” “Да. Таких Кимнотов надо по ветруразвеивать. Мелкими брызгами… Я думаю, ты и один с ним справишься, хотя ты неподземельщик, а лекарь. А уж если ты разыщешь Зелхата…” Эврих встрепенулся:“Зелхата? Ты тоже полагаешь, он жив?” “Я почти уверен”, – кивнул Волкодав.Эврих преисполнился вдохновения: “Так это не месть, друг варвар! Это святой бойс пустомыслом, чьи писания и злые дела оскорбляют саму сущность науки!”

“Не смей называть меня варваром!” – сказал Волкодав…