– Скорей! – поторопил фон Дорн, оглядываясь на разбросанныекниги не забыл ли чего ценного. – Найдут связанного келейника, поднимут шум.

– Не найдут, – уверенно ответил аптекарь. – Если бмитрополит ночевал в опочивальне, тогда монаха сменили бы в три часа ночи, атак не станут.

– И все же поторопитесь.

Ответом были скрип отпираемой крышки, сосредоточенноесопение.

Лениво раскрыв первую попавшуюся книгу, Корнелиус увиделгреческие письмена. Закрыл. Понравился небольшой манускрипт с разноцветнымикартинками и затейными буквицами. Заколебался – может, прихватить? Нет, больнооклад прост – медный, с серебряной насечкой.

– Есть!!! – истошно взвыл Вальзер. – Есть! Вот она! Вот! Икамни огненные!

Заскакал меж сундуков, прижимая к груди книгу – обложка былавыложена красноватыми, с чудесным отблеском кругляшками. Так вот они какие,огненные лалы страны Вуф. Их сотни. То-то, поди, деньжищ стоят!

Накатило ревнивое чувство – оклад по уговору принадлежалКорнелиусу. Что ж так чужое-то тискать?

– Дайте, положу в мешок и идем, пора.

– Ничего, не беспокойтесь, – пробормотал аптекарь, ещекрепче сжимая Замолея. – Я сам понесу, сам.

И по сумасшедшему блеску в глазах было видно – умрет, но неотдаст.

– Как будем уходить? – спросил капитан, вздохнув. – Какпришли или через кремлевский ход?

Ход, надо думать, начинался за полукруглой, тожеоблицованной свинцом дверью в дальней стене.

Вальзер только хлопал глазами, советоваться с ним сейчасбыло бессмысленно – не в себе человек.

– Подземным ходом опасно, – рассудил сам с собой фон Дорн. –Может, за сто лет галерея где-нибудь осыпалась. Да еще неизвестно где вылезешь…Нет уж, лучше обратно через дом. Уходим, герр Вальзер.

Аптекарь сунул капитану какие-то хрусткие листки, вовсе безпереплета:

– Прихватите еще вот это. Если не ошибаюсь, этособственноручные записи великого Аристотеля – притом, книга, о которой яникогда не слыхивал. Если так, то этому папирусу поистине нет цены!

Корнелиус скептически посмотрел на убогий манускрипт, пожалплечами, сунул в мешок. Тратить время на препирательства не хотелось.

Вверх по веревке лезть было куда труднее, чем вниз. То естьсам фон Дорн выбрался из тайника довольно быстро и мешок тоже вытянул безособенных затруднений, но вот Вальзера пришлось обвязать вокруг пояса и тащить,словно куль.

Наконец, выбрались. Поставили на место свинцовую заплату,поверх нее камни, потом еще набросали земли – вряд ли доведется вернуться сюдав скором времени. Яма так и осталась ямой, но выпиленные доски, ватный тюфяк идубовый паркет уложили самым аккуратным образом. Теперь обнаружить подземелье,не зная о его существовании, было бы невозможно.

Поднялись по лестнице, прошли через опочивальню в Крестовуюзалу.

Монах очнулся – ворочался и мычал, извиваясь на полу.Пришлось хорошенько стукнуть его кулаком по затылку, чтоб полежал еще.

Мимо двери Юсупа снова прошли на цыпочках: Вальзер прижималк груди заветный том, фон Дорн держал обеими руками свою ношу, еще болеедрагоценную. Миновали опасное место благополучно – без стука, без скрипа.Повернув за угол, откуда до черной двери было уже рукой подать, облегченновыдохнули.

Зря.

Дверь вдруг тихонько взвизгнула петлями, и из облакаморозного пара на низкие ступеньки шагнула высокая, плечистая фигура. Длиннаявсклокоченная борода, костистый нос, мятое со сна лицо. Юсуп! На плечи, поверх серойвласяницы наброшен дерюжный половик – видно, для тепла. Оказывается, и аскетыпо ночам на двор ходят.

Черные глаза хашишина сверкнули молниями. Длинные рукирастопырились, закрывая проход.

Вальзер тоненько ойкнул, вжался в стену и закрылся огненно-переливчатойкнигой, как щитом. Рассчитывать на помощь аптекаря не приходилось.

Только б Юсуп не закричал, не позвал остальных – вот о чемдумал сейчас Корнелиус. Уронив мешок на пол, он кинулся вперед с кистенем иударил, метя в голову – да не в лоб, как давеча, а в висок. Монах шатнулся всторону, увернулся от свистящего удара и перехватил капитанову руку, с хрустомзаломил ее за спину. Кистень брякнулся на дощатый пол.

Левой рукой Корнелиус кое-как вытянул из ножен тесак, ткнулклинком вслепую позади себя, попал в мягкое.

Юсуп с силой толкнул мушкетера. Отлетев на несколько шагов,капитан стремительно развернулся и сделал выпад – увы, в пустоту. Ловкий чернецопять успел отскочить. Пятясь от широкого, выставленного вперед лезвия, сдернулс плеч дерюгу и кинул в капитана. Тот шарахнулся назад, ударился спиной остену. Хашишин времени не терял: качнулся книзу, подобрал кистень и с размахурассек воздух. Корнелиус отступал от сверкающей мельницы, выбирая момент дляатаки. Странно, но на помощь монах не звал, только улыбался, скалил своивурдалачьи заточенные зубы.

Жаль, в руке была не шпага, а короткий клинок, не то фонДорн показал бы чернобородому парочку фехтовальных приемов. Но имелся одинтрюк, пригодный и для тесака – так называемый couple. Капитан сделал обманныйвыпад, перекинул оружие из одной руки в другую и нанес рубящий удар сбоку.

Гибкий хашишин закрылся железной палкой – и клинок со звономпереломился. Опешив, фон Дорн уставился на торчащие из рукояти полдюйма стали.А Юсуп отшвырнул кистень, вытянул вперед мосластые руки и просто схватилКорнелиуса за шиворот, будто нашкодившего котенка. Приподнял, да и бросил обпол – у капитана дух перехватило. Он сунул было руку назад, за ворот, где вузких кожаных ножнах таился стилет, последняя надежда, но монах беркутом рухнулсверху. Уселся мушкетеру на грудь, крепко вцепился в запястья и растянулкрестом.

Нагибаясь, рыкнул:

– Горрло перегрызу.

Не грозил – извещал.

Корнелиус в ужасе забился, глядя на приближающуюся ощереннуюпасть с острыми, волчьими зубами. Вервольф! Самый настоящий, каким няня вдетстве пугала!

Краем глаза заметил движение. Это аптекарь наконец шагнул отстены, обеими руками поднял тяжелого Замолея в серебряном окладе с камнями ичто было силы ударил оборотня сбоку по голове.

Несколько камешков выскочили из гнезд, запрыгали по доскам.

Юсупа качнуло в сторону – на щеке и скуле чернеца отсоприкосновения с огненными лалами проступили вмятинки.