Поставив фотографии на стол, я вышла в коридор и наугаднаправилась в ванную, которую сразу определила по шуму воды. Сережа сидел накраю ванны, больше смахивающей на маленький бассейн, и пускал пенку.

– Очень мило, – похвалила я водителя Грека, подавляя всебе искушение сунуть ему в пасть кусочек сахара за усердие. – А массаж в этомдоме делают?

Сережа спрыгнул с бортика ванны и подошел ко мне вплотную.Спустя секунду я ощутила на своем подбородке его железные пальцы.

– Не зарывайся, голубка, – сказал Сережа. – Если с утратебе повезло, то не думай, что к вечеру марьяж сложится.

– Очень на это надеюсь, голубь, – в тон ему ответила я,выталкивая слова сквозь его хватку, – очень. А ты лучше прижми хвост и слушайхозяина, пока он жив и приплачивает тебе за вредную работу.

Я смотрела ему прямо в глаза – это умение смотреть в глазапришло ко мне вместе с лицом Евы, покойной Мыши даже в голову не пришло бы, чтоможно вот так безнаказанно смотреть людям в зрачки, различая в глазных яблокахчервоточины тайных страхов и желаний.

– С удовольствием бы тебя пристрелил, – сплюнул Сережа,отводя взгляд.

– А я бы с удовольствием с тобой переспала.

– Сучка, – впрочем, теперь в голосе Сережи звучалоскрытое одобрение, – чую, ты еще заставишь нас рвать волосы на заднице!

– Не волнуйся за свою задницу. И спасибо за ванну. – Ясунула руку в шапку пены. – Кстати, вода могла бы быть и погорячее.

Сережа, с несколько истрепанным чувством собственногодостоинства, удалился, прикрыв за собой дверь. Наверняка он окопаетсягде-нибудь поблизости, чтобы глазеть на меня в щелку, как в хичкоковском“Психо”. Но сейчас я меньше всего была похожа на затюканную секретаршу, поглупости стянувшую сорок тысяч долларов, хотя чувство самосохранения иподсказывало мне – будь начеку. Ты вступила на территорию саванны, кампос,льянос – а это чревато не только сезонами дождей, но и сезонами охоты, и изхищника можно легко превратиться в жертву, ничего не поделаешь. В освежеваннуюи хорошо выпотрошенную жертву.

Я не думала о Власе, моя совесть умиротворенно молчала. Всепроисшедшее с ним и со мной казалось эпизодом, увиденным из окна поезда,увиденным и тотчас же забытым. Первая месть сошла мне с рук, и я осталасьбезнаказанной (пока безнаказанной!) – это было самым главным. Теперь япочувствовала вкус – пока он был экзотическим, не набившим оскомины,слабоуловимым, но он был. Ты не должна останавливаться, ты не должна! Ты убралатолько сошек, слепое орудие, бездумные машины – но ведь есть кто-то, и этоткто-то и придумал дьявольский план, который погубил твоих друзей и тебя саму.Значит, до него нужно добраться. А для этого – вернуться в Москву и попробоватьраспутать клубок с другого конца. У тебя есть кассета, еще не просмотренная;дневник Нимотси, еще не прочитанный, есть красный “Форд” Туманова. СтоилоНимотси позвонить Туманову, как его убили… Этот “Форд” сейчас не давал мнепокоя и успокаивал одновременно – именно с него я и начну.

"Зачем, зачем ты это делаешь?” – снова и сноваспрашивала себя я. Ответов было множество, все они могли служить натурщикамидля Босха, но тем не менее – я возвращаюсь. Я возвращаюсь и сама попробуюдокопаться до истины.

Никогда еще я не чувствовала себя такой необходимой своиммертвым друзьям, никогда еще я не чувствовала вкус к жизни так остро!..

Я вылезла из ванны и отправилась на поиски Сережи, оставляяза собой лужицы воды вместо следов, – ничего страшного, наша воинственнаядомашняя хозяйка подотрет! Домохозяйка же сидела в гостиной, находящейся противкабинета хозяина, и что-то мрачно смотрела по видео.

– Привет! – радостно возвестила я о своем появлении.

– С легким паром, – угрюмо ответил Сережа.

– Удивительное равнодушие к моей персоне. А вдруг я,предоставленная сама себе, начну рыться в бумагах босса или, чего доброго,засуну триста грамм тротила в сливной бачок.

– Много берешь на себя, голубка! Все твои поганые вещия перетряс, не слишком впечатляюще даже для начинающей вымогательницы.

Он рылся в моих вещах! Забыв обо всем, я бросилась вкабинет, где по глупости оставила под присмотром Босха рюкзак. Только этого нехватало, чтобы волосатые пальцы рылись в моих вещах! Я вывернула содержимоепрямо на ковер – на первый взгляд все было на месте. Тряпки, записные книжки,косметика – но кассета! Кассеты не было. Стараясь сохранять спокойствие, я вернуласьв комнату, где сидел наглый водитель.

– Где кассета? – с порога крикнула я.

– Не ори, не под мужиком, – огрызнулся Сережа, –пятнадцать минут, как выключил. А на семь хватило. Ну ты и извращенка! А повиду не скажешь… Тянет же людей на такую дрянь.

– Не стоило тебе трогать мои шмотки. Я скажу об этомхозяину.

– Дохлый номер, – лениво процедил Сережа. – Хозяину –хозяиново, псу – псово. Он может быть с тобой вежливым, а мне расшаркиватьсяперед тобой необязательно.

– И всегда он тебя без намордника выгуливает?

– Всегда. По-другому – себе дороже выходит.

– Это почему же?

– Иногда расслабляется, может поверить такой двуличнойстерве, как ты. А я никогда не расслабляюсь.

– Бедная твоя жена, – посочувствовала я, – значит, тыникому не веришь.

– В отношении хозяина – никому.

– Очень трогательно. – Я подошла к видеомагнитофону ивытащила кассету.

– Ну и дрянь ты с собой носишь! – не выдержал Сережа. –Ты что, садомазохистка?

– Похожа?

– Черт тебя разберет. Не нравишься ты мне.

– Ну, ты тоже герой не моего романа. И вообще, твоедело маленькое, – продолжала дерзить я, – подай, принеси, лужи, кстати,подотри, я после себя оставила…

– Подлючая баба. А ведь если хвост тебе прищемить –завизжишь.

– Не завизжу. Тут ты ошибаешься, Серж.

– Мазохистка, так и есть. И кассета твоя дерьмо, –Много посмотрел?

– Посмотрел, пока не стошнило. Минут десять от силы.

– А что увидел?

– А ты не знаешь?

Я не знала. Я таскала кассету Нимотси за собой, как хлебныекрошки в кармане, как бесполезный мешочек с пряностями, как карманную Библию,до которой никогда не доходят руки, а подходящих самолетов, чтобы читать ее припосадке, – нет… Может быть, на кассете не было ничего серьезного, но если онобыло – я не была к этому готова. Пока не готова. Но очень скоро я это сделаю.Серж не нашел ничего, потому что и не искал, а я – другой случай. Я знаю, чтоискать, во всяком случае, не пропущу.

Кассета сейчас была в моих руках и соблазняла меня, каксоблазняют случайные любовники, но я удержалась от искушения понять все здесь исейчас. Вместо этого я вытащила что-то героически-нейтральное, кажется, этобыли “Семь самураев” Акиры Куросавы – у Грека был собран весь Куросава, скажитепожалуйста, – и остаток дня посвятила ему. Пока Тосиро Мифунэ размахивалсамурайскими мечами, я успела сделать макияж и переодеться. За двадцать минутдо назначенного времени я сбрызнула ключицы и запястья оставшимися от романа сАленой духами “Outrage”, Боже мой, это было совсем недавно… Во всяком случае,их терпкий аромат не должен отпугнуть Грека: такой запах делает женщину старшесвоих лет, а Греку, судя по всему, нравятся уже пожившие женщины…