– Это чо – московская штаб-квартира вашегонефтеполитического объединения?

– Уж больно ты осведомлена, – поморщился Серж. –Наезжают туда разные человечки, но тебя это не должно касаться. Ешь, спи и небалуй. Я подъеду через месячишко, проверю.

– Сделай одолжение! И если с формальностями покончено,– сказала я, небрежно вертя на пальце кольцо с ключами, – то передай хозяинунизкий поклон и поцелуй от бедной сиротки. Кстати, что у нас с паровозом?

– Билет передадут на вокзале. Так что собирайся,поедем. До поезда тридцать пять минут, нечего рассиживаться.

Дорога до Московского вокзала заняла не больше семи минут, ивсе это время я глазела на ночной ветреный Питер, который замарал мои рукикровью и не принес облегчения. И в то же время он помог мне сделать выбор, еслии не самый удачный, то, во всяком случае, – самый честный. Я возвращалась вМоскву совершенно другим человеком. Питер уже знал это.

…Возле памятника Петру к нам подскочил стертый молодойчеловек, который передал Сержу билет.

– Тебе повезло, лишенка, – проворчал Серж, провожаяменя к вагону. – Спальный, да еще целое купе. Наш человечек божится, что увелего из-под носа Алисы Фрейндлих. Знаешь такую актрису?

– Понятия не имею.

– Ладно тебе разыгрывать.

– Я серьезно! А вообще, приятно было с тобойпознакомиться.

Серж иронически оттопырил верхнюю губу:

– Не могу ответить тебе взаимностью – уж больно тыушлая рыбина. А Алисы Фрейндлих не знаешь.

– Нетерпением жду встречи столице нашей родины Москве,– телеграфным языком отбарабанила я.

– Ладно, – снизошел наконец Серж, – счастливо тебе!

Я курила у вагона, наблюдая, как в него грузятся холеныевальяжные люди, но Алисы Фрейндлих так и не заметила. Зато по перрону пронессяогромный, затянутый в лайку Игорь Корнелюк и проковыляла груженная бутылками иаппаратурой группа “Алиса”, тайная страсть моей вгиковской подруги Гульназ.

Серж ушел, когда объявили, что до отправления “Краснойстрелы” осталось пять минут, и я почувствовала легкий укол – мне хотелосьпонравиться ему, а он даже не понял этого.

Никогда в жизни я не ездила в спальных вагонах, вот уждействительно бедная сиротка, а теперь в моем распоряжении было целое купе, чтопроизвело на проводника – тихого вышколенного парня – неизгладимое впечатление.Я казалась ему чьей-то запретной любовницей, зависшей где-то между Петербургоми Москвой, последней страстью угасающего питерского чинуши – это читалось вглазах проводника. Пожалуй, мне нравился и этот проводник, и сам вагон сковровыми дорожками, безыскусными растениями на окнах и свежим накрахмаленнымбельем. Можно растянуться и выспаться, можно заняться любовью, можно смотретьна проносящиеся в окнах огни…

Я отказалась от чая, который предложил мне проводник. И отводки, которую предложили мне два брата-акробата, два подвыпивших молодца изсоседнего купе. У молодцов были жизнерадостные ряхи бывших комсомольскихработников, возделывающих ныне ниву предпринимательства. Они двусмысленноподмигивали и настойчиво зазывали меня в свое купе, просчитывая в затуманенныхот водки мозгах вялый вариант “лямур а-ля труа”.

Наплевав на радужные перспективы, я закрылась в своем чистоприбранном купе, сняла ботинки и вытянулась на полке.

Вот и все. Питер кончился.

Вот и все. Вот и все. Вот и все.

Вот и все, шептали мне колеса, Питер кончился, а вместе сним кончилось и несколько жизней. Я подумала об Алене, рассеянно поплакала,вспомнив о своем так и не отправленном письме. А ведь я собиралась послать егона адрес Алены, чтобы сообщить, где искать и ее, и машину. Собиралась, но так ине отправила – все то, что произошло после смерти Алены и Фарика, меня если неоправдывало, то хоть как-то извиняло. На эти смерти наложились другие смерти –и все мои благие пожелания пошли прахом. Конечно, если бы я не встретила Власаи уехала бы в Швецию…

И сейчас же другая мысль пришла мне в голову – такая ясная,что я даже удивилась – почему она не посетила меня раньше.

Паспорт.

Паспорт, который сделала мне Алена.

Ее начнут искать. Ее уже начали искать. И это будетсерьезное расследование, отец Алены не даст покоя ленивым питерским ищейкам (“Ас прокурором города он в бане моется по четвергам, они там друг другу спинынатирают…” – вспомнила я Аленины слова). Им ничего не стоит выяснить, что занесколько дней до исчезновения Алена сделала паспорт кому-то из подруг. А впаспорт наклеена моя фотография. И я даже не знаю, каким путем Алена добыла дляменя этот проклятый паспорт. Если все законно – а иначе и быть не могло, – тоэтот факт обязательно всплывет…

Но – странное дело – это не очень испугало меня. Тогда –поздним летом и ранней осенью – у меня была единственная цель: уехать изстраны, уехать любым способом.

Но сейчас я осталась.

И мне было наплевать, найдут меня или нет, – и это чувствоцеликом и полностью принадлежало Еве. Как и другое – главное, чтобы меня ненашли до тех пор, пока я не сделаю того, что должна сделать. Иначе игра нестоит свеч и все смерти были бессмысленны.

Но если им не составит труда выйти на мой паспорт, то ровно такоеколичество затрат потребуется, чтобы установить, что Алена Гончарова купила турв Швецию на два лица. Пока они будут запрашивать Швецию, пока не кончится самтур, беспокоиться о ней всерьез вряд ли кто станет…

Сбивчивые рассуждения утомили меня – в конце концов, почемуименно я должна продумывать ходы других людей? Видимо, сценарная хватканеистребима, спасибо мастерам и свет Ивану…

"Пожалуйста, душа моя! – откликнулся Иван. – Только тутты путаешь. Такой фигне я тебя точно не учил!"

Не учил так не учил, черт с тобой… Предоставим каждомуделать то, что они должны делать. Как это – хозяину – хозяиново, а псу – псово.

Я вытащила из рюкзака конверт с деньгами. В конверте лежалатысяча долларов, как и было оговорено. Значит, мою скромную просьбу урезать гонорарза предательство Власа он посчитал не кокетством, а нравственной позицией, айда Грек! Сейчас меня мало заботило, на какие средства я буду жить в Москве,этом гигантском пылесосе, жадно всасывающем деньги. Всяко – не пропаду, напервое время хватит, а потом присмотрю себе полулегальную работенку илиполулегального мужичка. А возможно – все кончится еще до того, как иссякнеттысяча. Об этом я не думала, но паспорт с открытой визой в Швецию топить втуалете скорого поезда не собиралась.

Впервые за несколько последних дней я оказалась в ситуацииотносительного покоя, мне не нужно было просчитывать линию поведения наближайшие десять минут, я могла расслабиться и переключиться на обдумываниестратегического плана. Я положила конверт с деньгами на столик, там жепристроила два своих (теперь уже практически бесполезных, как смутнодогадывалась) паспорта – общегражданский и заграничный. Потом наступила очередьключей, их у меня было две связки – от моей новой московской квартиры и отжизни убитого мной Сирина – эта связка интересовала меня куда больше.