Некоторое время спустя с копиями страниц из медицинскойкарты и записанными показаниями персонала Коломеев и Артем выходили из центра.Настроение у обоих было подавленное: не менее пяти человек показали, что АндрейБелозерцев находился на территории реабилитационного центра в момент совершенияобоих преступлений. Коломеев заподозрил, что он все-таки покидал больницувечером, когда его никто не видел, но у входа дежурил охранник, а комнатаБелозерцева находится на третьем этаже. Вылезти из окна без риска для жизниневозможно.

– Значит, так, – сказал, закурив, Коломеев. –Либо мы опять промахнулись, либо…

– Либо врут они все, Иван Ефремович, – закончилАртем. – Врач сам признал, что родители Белозерцева – его друзья!

– А еще они лечение оплачивают, – задумчивопроговорил следователь. – Не нравится мне это все, ой не нравится. Ноничего не поделаешь. Ладно, поехали обратно.

В коридоре сидел старший Белозерцев и разговаривал с врачом.«Они что, так и ждали здесь все время?» – удивился Коломеев.

– Я вам еще понадоблюсь? – спросилБелозерцев-старший, поднимаясь.

– Нет, не понадобитесь.

Коломеев окинул взглядом дорогое пальто Белозерцева-старшегои не сдержался:

– Скажите, а как ваш сын вообще в Чечню попал, если несекрет?

– Вы имеете в виду, почему мы его от армии неотмазали? – усмехнулся тот. – Возможности, скажу прямо, позволяли.Только дело в том, что к тому моменту Андрей нас не слушал. Стоит сказатьспасибо, наверное, его другу Вите Чернявскому. Понимаете, Андрей был достаточноспецифическим мальчиком, и психиатр предупреждал нас с Машей о возможностях…назовем это срывом. Там с родами не все гладко было, а о беременности егородной матери я уж и не говорю, да и наследственность у Андрюши, конечно, несамая благоприятная. Мы с Машей прекрасно все понимали, когда принимали решениеоб усыновлении. Но некоторых факторов не смогли просчитать.

– А что, сын ушел от вас после того, как узнал обовсем? – заинтересовался следователь.

– Уйти он не мог в силу возраста, ему было всегошестнадцать лет. Ну и потом, он все-таки любил нас с Машей. Но он пыталсяразыскать биологическую мать, не нашел, в чем-то обвинял нас. М-да, довольнотяжелое было время для меня и Маши… В результате он пошел в армию. А там… Мыдолго даже не знали, где он. И когда он вернулся, это был уже совсем другойАндрей.

– Почему же он попал в центр только сейчас? –удивился Коломеев.

– Во-первых, потому что уговорить его раньше не былоникакой возможности. А во-вторых, у Андрея случаются приступы острой депрессии,и тогда его спасает центр. И Лев Абрамович, конечно. Сейчас как раз такойпериод, но, слава богу, я вижу значительное улучшение по сравнению с тем, какимон был год назад. Впрочем, вам, я полагаю, наши проблемы совершенно неинтересны. Мы с Андреем можем быть свободны?

– Да, пожалуйста.

– Ну, всего хорошего. Удачи вам.

– Удача бы нам не помешала, – мрачно сказалКоломеев, глядя ему вслед. – Такую пустышку вытянуть, твою мать! Где жеты, сволочь, ходишь? Где?!

Я рядом. Совсем рядом. Я сужаю круги, и ты это прекраснопонял. Хорошо…

Правда, менты тоже подбираются близко. Все это становитсяпохоже на игру, но так интереснее…

Я знаю точно, кто кого опередит.

Мой спектакль удается. Так же, как удавались все твоиспектакли. Только у моего будет тот финал, который нужен мне.

А все, что мне нужно для такого финала, – это немногоудачи. Первый раз за долгое время. Но я не сомневаюсь, что она будет. Судьба намоей стороне…

И это справедливо, правда?

Виктор нажал отбой и повернулся к Тоне.

– Не он.

– Что – не он?

– Убийца не Андрюха.

– Как, они его нашли?! – ахнула она. – Новедь его мама…

– Его мама запудрила тебе мозги. И думаю, без особоготруда. Я даже могу ее понять. Сообщать первому попавшемуся, что у тебя сын впсихушке…

– Что?!

– Да то! Он всегда был слегка не в себе, а Коломеевсказал, он еще и в Чечне отслужил. Знаешь, с каким сдвигом парни оттудавозвращаются? Вот он и лечится до сих пор. А вообще, я не пойму, что ты такпереживаешь за Андрюху, если в глаза его не видела?

– На фотографии видела, – тихо возразилаТоня. – Но, Витя, если Андрей ненормальный, почему они решили, что не онубийца? А вдруг они ошиблись?

– Потому что там свидетелей море, в той больнице. Черт!

Виктор раздраженно треснул кулаком по столу.

– Вить, давай уедем, а… – Тоня прикрыла глаза иоткинулась на спинку дивана. – Ты не представляешь, как мне страшно было,когда Графка на меня набросился. Вить, пожалуйста!

Он присел рядом с ней и погладил ее по голове. Потом обнял ивздохнул.

– Тонь, если бы я думал, что, сбежав отсюда, смогучто-то изменить, я бы уехал не задумываясь. Но этот человек – маньяк. Ему дажепроще будет меня в городской квартире подстеречь, чем здесь. А вот тебе точнонужно уехать, я уже говорил. Пожалуйста, поезжай к родителям, поживи у них.Уверяю, поимка мерзавца – вопрос времени.

– А если его не поймают?

– Поймают. Куда он может деться?

– Сбежит, например. Затаится.

– Не говори глупостей. Он псих, который хочет, чтобымне было страшно.

– Вить, мне страшно, мне! Я даже вспоминать боюсь лицотого сумасшедшего старика, меня в дрожь бросает. И его до сих пор найти немогут.

– Найдут, солнце мое, обязательно найдут. А я тебесказал, что я отпуск взял?

– Что? – Тоня отстранилась и изумленно посмотрелана мужа. – Как отпуск?

– Да очень просто. Объект сдан, так что две недели вполном нашем с тобой распоряжении. И потом, неужели ты думаешь, что я могу тебяодну оставить, пока эта сволочь на свободе? Нет, скажи, подумала? Подумала?

Он обхватил ее за плечи и повалил на диван. Тоня, смеясь,пыталась отбрыкиваться, но Виктор прижал ее к подушкам и, скорчив зверскуюрожу, прорычал:

– Я защитник, в конце концов, или нет? Приношу ямамонта, женщина?

– Приносишь, – смеясь, ответила она.

– Шкуру с него снимаю?

– Снимаешь и вешаешь на стену, а из бивней делаешьсабли.

– Вот, – удовлетворенно сказал Виктор и отпустилТоню. – И никакая скотина сумасшедшая нас врасплох не застанет. Кстати, уменя для тебя припасен подарок, драгоценная супруга…