стал новым чемпионом Битвы, – сонным голосом поведал хозяин. – Но знаешь… В тот миг, пока Миэ, упав, лежал на земле, ему и правда было наплевать, выиграл он или проиграл. Он просто лежал и глядел наверх, где на темном небе плыли облака и мелькали, озаряя их яркими красками, отблески фейерверков, запущенных в честь Фестиваля грез… Он просто был счастлив – счастлив, что не сдался до конца, не предал своего медведя и повстречался с ангелом; и на душе у него стало так светло и радостно, что он рассмеялся.

Еще в Кауре, слушая эту историю, девчонка догадывалась, кто выступал прообразом ее главного героя. По обыкновению она сочла, что Хартис взял за основу щепотку реальных событий, переместил их в волшебный мир и снабдил изрядной долей выдумки. Она и предположить не могла, что Миэ вполне реален и что она, Лу, в один прекрасный день проснется в его комнате.

Прошлой ночью, будучи мертвецки пьяна, она заняла спальню, на которую ей указала хозяйка дома. Тогда Лу было не до разглядывания интерьеров – в потемках она кое-как нащупала постель, плюхнулась на мягкую перину и тут же отрубилась. Хмельной сон, обещавший стать беспамятным и глубоким, на деле оказался поверхностным и беспокойным. Ей снова снились кошмары. Еще хуже было то, что в полудреме она пыталась по привычке прижаться к Хартису, шарила рукой по кровати справа от себя, но там оказывалось пусто. Это заставляло встрепенуться, вспомнить события последних дней, и разум начинал лихорадочно работать, а сердце – неистово колотиться. Она ждала, пока пульс успокоится, чтобы провалиться обратно в тревожный сон, а через несколько минут снова распахивала глаза, и это повторялось всю ночь, точно медленная пытка.

Когда первые лучи рассвета проникли через тонкие шторы на высоких окнах и озарили окружающую обстановку, Лу почудилось, что она находится не в помещении, а в сумрачном лесу – столь умело в убранстве комнаты сочетались древесные и зеленые тона. С полотка на специальных креплениях свисали изумрудные лозы, расписные панели на стенах очень натурально изображали ели и сосны, зачарованные кристаллы заставляли прохладный ветерок гулять по комнате и колыхали листву растительности в многочисленных горшках и кадках. Для полного погружения в атмосферу дремучей чащи недоставало разве что щебета птиц.

Сев в постели и протерев глаза, Лу начала повсюду замечать предметы в медвежьей тематике – картины, гобелены, статуэтки и даже мебель. В частности, на прикроватном столике стояли на задних лапах три медведя, держа плетеную корзинку с эзеритовым кристаллом. Кажется, это была лампа, которая зажигалась с помощью эфира. Пользуясь тем, что в комнате никого нет, Лу поднесла к корзинке руки, напряглась всем телом и представила, что незримая сила исторгается из кончиков ее пальцев. От усердия и внутреннего надрыва она даже зарычала. Увы, кристалл никак не отреагировал на ее потуги. Девчонка проделала те же манипуляции со второй лампой, но результат по-прежнему отсутствовал. Похоже, ей и правда следовало признать отсутствие у себя истока, базового свойства, которое позволяло местным жителям использовать волшебство.

Обреченно вздохнув, она поднялась с постели и размяла затекшее тело, меря комнату шагами. Растрепанная настороженная девушка в измятой одежде и с чумазой физиономией, отразившаяся в ростовом зеркале, выглядела так, словно ее протащили несколько кварталов привязанной за ноги к лошади… или к медведю, хохотнула про себя Лу, сочтя такое сравнение более удачным. Вопреки внешнему состоянию, ее внутреннее, кажется, было в полном порядке – если не считать першения в горле из-за мучительной жажды.

На полках над письменным столом среди статуэток громоздилась кипа книг. Среди серых и безликих обложек притулилось несколько пестрых – кажется, меж учебников и пособий затесались романы. Бегло – насколько это было возможно при ее скорости чтения – Лу изучила названия на корешках. «История о Сотворении Реверсайда», «Дневник Кёрти, укротителя драконов»… Прошлым днем, в лагере, Хартис признался, что большинство его историй позаимствованы из книжек, и, похоже, не соврал. Тем не менее, как минимум одна из них была вполне реальна… Девчонка потянулась к самой крупной и тяжелой на вид статуэтке, представлявшей собой разноцветных животных, устремленных в разные стороны в порывистом прыжке. Судя по гравировке на подставке, статуэтка была ничем иным, как наградой, которую Миэ – то есть, Хартис – получил за победу в 94-ой Всемирной Битве аватаров.

Осознание, что та история не была вымыслом, уже в который раз окатило Лу, словно ледяной водой из ушата. Наверное, возможность увидеть огромных сияющих аватаров и их невероятные дуэли должна была вселить в нее восторг… Но сейчас она думала не о них, а о Хартисе, и эти мысли сковывали ее сердце туманной тоской. Оказалось, вовсе не загадочный призыватель духов был выдуманной личиной каурского торговца, а наоборот; теперь Лу преследовало чувство, что человек, которого она когда-то полюбила, вовсе не существовал в природе.

Подумаешь – ну знает Хартис пару фокусов, тут же постаралась успокоить себя девчонка. Ведь и так было известно, что он жил в другом городе. Ну и что такого, если этот город был в другом мире?

Да и не так уж различаются их миры. Взять, к примеру, комнату – кроме устройств с зачарованными кристаллами, все в ней выглядело довольно будничным. Одежда в шкафах, подушки на кровати, книги на полке, картины на стенах… кроме одной, перевернутой и задвинутой за комод. Воровато оглянувшись на дверь, Лу вытащила на свет групповой портрет, изображавший шесть стоящих плечом к плечу фигур в нарядных одеяниях – троих электов, Джесс, Йохана и незнакомую шаотку в центре, субтильную, с темно-розовыми кудрями и слегка натянутой улыбкой. Чтобы лучше рассмотреть угрюмое и сосредоточенное лицо своего господина – неужели это тот же человек, который с неизменной беззаботностью травил байки с клиентами в Кауре? – Лу подошла к высокому окну и раздвинула шторы…

На этом ее интерес к картине поугас, ведь на лужайке за домом открылось зрелище поинтереснее. С пяток неуклюжих и чрезвычайно умильных черно-белых медведей валялись на траве, еще несколько мелькало поодаль в садике с красными деревьями и среди хозяйственных построек, а один сидел на берегу окаймленного камнями пруда и игриво плескался в плававшего там Бруно. Наблюдение за тем, как медведь ловит ртом водные брызги, напомнило Лу о собственной жажде. Вернув картину за комод, она решила отправится на поиски питья. Однако стоило ей открыть дверь, как она вздрогнула от неожиданности, столкнувшись с Бха-Ти.

Горничная тоже охнула и выронила поднос. Стопка чистого белья, плывшая перед ней по воздуху, стала падать следом. Быстро