— Эй! — Он осторожно потрогал ее щеку. — Что с тобой?

— Ничего, — очнувшись, сказала она. — Просто я устала отвсего этого.

— Разберемся и поедем отдыхать, — пообещал он. — А когдавернемся, будем искать работу. Как ты думаешь, мне подойдет работа дамскогопарикмахера?

Сообщение лежало в корзине.

Лидия затылком почувствовала, как Шубин весь подобрался имоментально отдалился от нее, и она даже не успела спросить его, правда ли онхочет поехать с ней в отпуск.

— Пусти меня, — попросил он, толкая ее в бок и не отрываяглаз от экрана. Она неловко выбралась из кресла, давая ему место.

“Никуда мы не поедем, — подумала она грустно. — Он забудетобо мне, как только решит свои проблемы. Он вытащит себя из водоворота — и менязаодно! — пожурит и забудет. И будет вспоминать раз в году, рассказываяприятелям в бане, как его чуть не угробила какая-то дура журналистка”.

Лидии вдруг стало неинтересно. Как будто новое Золушки нобальное платье, подаренное волшебницей, при ближайшем рассмотрении оказалосьлинялой тряпкой.

Нужно поставить чайник. Где-то был вкусный английский чай,приберегаемый на черный день. Вытереть пыль с серванта — вон ее сколько, можночто-нибудь написать или нарисовать крысу. Когда Лидия была маленькой, бабушкачасто рисовала крысу или ромашку на пыльных равнинах внучкиного письменногостола. Нужно наконец почувствовать себя дома, а не в гостях у Лидии Шевелевой,очень знакомой и близкой, но все-таки немножко чужой.

Со странным чувством, как будто она застала у себя домасовсем незнакомого человека, который почему-то занимается своими делами и необращает на нее внимания, она посмотрела в затылок Егора Шубина и спросиларавнодушно:

— Чай будешь пить?

Шубин молчал, что-то внимательно изучая на мониторе, и Лидиипришлось повторить вопрос.

— Чаю хочешь?

— А? — Он даже не оглянулся. — Нет, не хочу. Она задумчивопостучала по ладони медной туркой, прихваченной из серванта.

“О чем ты думаешь, идиотка? Что тебе в голову взбрело? Тыдолжна спасать свою шкуру и свою глупую голову, а не мечтать о сумасшедшихроманах с мужчинами, чьи фотографии публикуют “Эксперт” и “Коммерсант”, агазета “Время, вперед!” лишь подбирает за ними крохи информации. Вспомни, ктоон и кто ты. У него сейчас нет другого выхода — ты ему нужна, он надеется, чтов чем-то ты сможешь ему помочь. В ту самую секунду, когда он вернется наработу, он забудет, что ты есть на свете”.

От горя она даже забыла, что опасность все еще никуда неделась, что времени остается все меньше, а следовательно, меньше шансов наспасение.

— …твою мать, — пробормотал Шубин. — Твою мать…

Почти с содроганием очнувшись, как будто от глубокого сна,Лидия с изумлением на него посмотрела. Он больше не пялился в монитор, ончто-то быстро набирал на клавиатуре. Лидии казалось, что из-под пальцев у неголетят синие искры.

— Что там? — спросила она и подошла поближе. — Ты что, всамом деле нашел адрес?

— Нашел, — ответил Шубин злобно. — Я нашел адрес, мать его!

— Надо же, — проговорила она с уважением. — Я была уверена,что такие штуки могут проделывать только в кино.

— Кино и немцы, — сказал Шубин.

— И что это за адрес? — Лидия пристроила турку на край столаи посмотрела в монитор. — Мы теперь можем определить, кто отправлял сообщения?

— Это мой собственный электронный адрес! — Шубин взял туркуи швырнул ее об пол. Она звонко ударилась, подскочила и закрутилась на паркете,как волчок… — Сообщения тебе отправляли с моего компьютера.

* * *

— Последний вопрос, — сказал Кольцов, не поднимая глаз отразложенных перед ним бумаг. — Что там у нас с юридической службой?

Все довольно долго молчали, как брянские партизаны надопросе в гестапо, и Тимофею Ильичу пришлось поднять глаза. Впечатление былотакое, что замы шарахнулись от него в разные стороны, хотя никто не двинулся сместа.

— Господа, никто не слышал, о чем я спрашиваю? — Это былотак забавно, что Тимофей Ильич даже прикрыл папку, в которой лежали документы.Он обвел замов взглядом и задержался на Игоре Абдрашидзе. — Игорь Вахтангович,ты тоже ничего не слышал?

— Я слышал, Тимофей Ильич, — ответил Абдрашидзе поспешно. —Может, сначала Владимира Алексеевича послушаем?

Владимир Дудников был шефом службы безопасности. Он открылрот, собираясь что-то сказать, но Тимофей перебил его:

— Я выслушаю вас позже. Сейчас мне хотелось бы знать, какиеу кого будут предложения по работе юридической службы. Или мы теперь безюристов работать будем?

Замы продолжали молчать, опасаясь высказываться. Выскажешьсяпервый — вдруг окажется, что батяня совсем по-другому решил, объясняйся потом,доказывай, что ты имел в виду нечто вовсе противоположное…

— Тимофей Ильич, — начал Абдрашидзе и нервно оглянулся намолчащих коллег, — пока обстоятельства до конца не выяснены, Северов вполнеможет работать. Он толковый специалист, грамотный, опытный…

— Ты предлагаешь Северова назначить вместо Шубина?

Абдрашидзе моментально заюлил:

— Я пока ничего не предлагаю, Тимофей Ильич. Просто Северов,как заместитель Шубина, хорошо знает всю структуру работы юридической службы…

— А ты, Николай? — Не дослушав Абдрашидзе, Тимофей Ильиччуть повернул голову в сторону молчащего Барышева. — У тебя какие идеи?

— У меня такие идеи, что нужно Шубина возвращать, ТимофейИльич, — сказал Барышев, рассматривая свою ручку. — Мы без него как без рук. Уменя все договоры висят с тех пор, как он не работает. Они так до летапровисят, если он не вернется!

— Я не могу его вернуть, — заявил Тимофей жестко. — Онвиноват и должен быть наказан.

Барышев быстро и коротко взглянул Тимофею в лицо.

— Это уже окончательно доказано?

Тимофей перевел взгляд на Дудникова, и все замы, как будтоголовы их были связаны невидимой веревочкой, повернулись и посмотрели наДудникова. Тот нехотя кивнул.

— Тогда не знаю, — сказал слегка побледневший Барышев. — Ине спрашивайте у меня, Тимофей Ильич, я не готов отвечать…

— Никто не готов ни за что отвечать, — пробормотал Тимофей.— Один я за все и всегда. Все свободны, кроме Владимира Алексеевича. И завтрамне представьте все соображения о том, как должна работать юридическая служба,чтобы больше не было подобного рода проколов. Проследишь, Игорь Вахтангович.