– Ларочка, у тебя, наверное, есть знакомые, которым всеэто может пригодиться. От Коли осталось много вещей, почти все хорошие,добротные, фирменные, мало ношенные, и потом, там еще диски, кассеты. Я не могуэтим заниматься. У меня руки опускаются.

– Я понимаю, тетя Люба, – ответила Лариса. –Вы не волнуйтесь, я все организую. Вы только скажите, когда вас не будет дома,и дайте мне ключи.

После смерти Геннадия ключи от квартиры Романовых Ларисавернула за ненадобностью. Костику уже исполнилось пять лет, и Лариса приучиласьсправляться самостоятельно и к помощи Любы прибегала все реже. Но Люба всеравно не оставляла молодую женщину и продолжала заботиться о ней, покупалаигрушки для малыша и дарила одежду, скорее по привычке, чем из чувства долга ивины. Она так привыкла считать себя матерью двоих детей, что теперь, когда Колине стало, готова была признать Ларису своей старшей дочерью.

Разборка антресолей и старых чемоданов тоже далась Любенелегко, у нее рука не поднималась выбросить Лелину школьную форму, которую таносила в четвертом классе, или Колин дневник за второе полугодие седьмогокласса, или сломанную оловянную фигурку альпиниста, которую Родик давно-давно,еще до Лизы, привез из командировки в Приэльбрусье и подарил жене. Как с этимрасстаться? Как заставить себя поставить точку и признать, что ТА жизнь, вкоторой муж ее любил, а дети были маленькими и чудесными, давно закончилась?Будет новый дом, в нем будут новые вещи, из окна будет другой вид, и все этобудет означать другую жизнь. Новую. Которая вряд ли будет лучше старой. Но онабудет другой. С любимым, но не любящим мужем, со взрослой и ставшей совсемчужой дочерью и без сына.

В начале сентября Романовы переехали в новую квартиру в домеэлитной застройки, где у Любы и Родислава, помимо общей спальни, было покабинету, а для Николая Дмитриевича и Тамары оборудована отдельная гостеваякомната. Разумеется, была и комната Лели, светлая и просторная, и большаягостиная с мягкой мебелью и плоским, висящим на стене плазменным телеэкраном.

– Ну что, сестричка, мечты сбываются? – веселоспросила Любу Тамара. – Помнишь, как мы с тобой придумывали эту квартиру?Ты небось сама в тот момент не верила, что так может случиться.

– Не верила, – призналась Люба. – Но всеравно получилось не так, как мы намечтали. Гостевая комната всего одна, а недве, как мы с тобой тогда придумали.

– Но это правильно, – возразила Тамара. –Если папа остается у вас потому, что ему нездоровится, то кто-то обязательнодолжен спать с ним в одной комнате, нельзя же его на всю ночь оставлять одного.А вдруг ему станет плохо?

– И санузлов всего два, а не три, – продолжалаподдразнивать сестру Люба. – Вернее, два с половиной.

В квартире было два санузла с ванными и один маленький, сунитазом и раковиной, рядом с кухней. И все равно эта квартира была лучше той,которую представляла себе Люба в самых смелых своих мечтах. Она быладвухэтажной. О таком Люба, выросшая в бараке, даже помыслить не могла.

В сентябре у Тамары был отпуск, Люба тоже оформила десятьдней в счет отпуска, и сестры с упоением принялись обустраивать новое семейноегнездо: вешали шторы, покупали и расставляли посуду, размещали помногочисленным шкафам одежду и обувь, да мало ли всего нужно сделать припереезде на новую квартиру! Родислав приходил вечером с работы, Люба начиналаему объяснять, где что лежит, но он только отмахивался:

– Любаша, я все равно ничего не запомню, я жебестолковый, лучше я, когда нужно будет, у тебя спрошу, и ты мне скажешь.

Она пыталась о чем-то посоветоваться с ним, показывала, чтоона придумала, но он только кивал, говорил: «Ты сделай, как тебе самойнравится», и утыкался в телевизор или уходил в кабинет и усаживался закомпьютер. Леля тоже демонстрировала полное равнодушие, окидывала взглядом развешанныев шкафу плечики с одеждой и расставленные на полках свои книги, вежливоговорила «спасибо» и замолкала. В конце концов у Любы сложилось впечатление,что эта новая квартира никому из ее домашних не нужна. Она им не интересна. Онипросто пошли у нее на поводу, чтобы дать ей возможность хоть чем-то занять себяи отвлечься от мыслей о Николае.

«Ну и пусть, – твердила про себя Люба. – Пусть имничего не нужно. Но мне это помогло выжить».

Не было минуты, чтобы она не вспоминала о сыне, однако новыезаботы хотя и не вытеснили боль утраты, но сделали ее не такой острой.

11 сентября весь мир содрогнулся от ужаса, когда в Нью-Йоркеот террористической атаки рухнули башни Всемирного торгового центра, подобломками которых погибли тысячи людей. Люба несколько часов просидела передтелевизионным экраном, оцепенев от увиденного, слушала слова комментаторов отом, что мир с сегодняшнего дня стал другим перед открытой угрозой исламскоготерроризма, и думала: «Моя жизнь тоже стала другой. Пусть я потеряла не тысячи,а всего лишь одного человека, но я уже никогда не смогу быть прежней». Видрушащихся зданий отзывался в ней картиной рухнувшей собственной жизни.

* * *

Даша Спичак собиралась с подружкой на дискотеку. Подружкадолжна была зайти за ней в девять вечера, и Даша красилась в ванной,нетерпеливо поглядывая на часы: она хотела успеть уйти до возвращения матери,чтобы избежать нудных объяснений и нотаций. Лиза в прошлом году прошла курслечения, лежала в клинике неврозов, куда ее почти насильно устроил Родислав, ипосле выписки стала совершенно невыносимой. Если раньше ей было абсолютно всеравно, как проводит время ее старшая дочь, и ее интересовали только мужчины ивыпивка, то теперь Лиза стала подавленной, все время плакала и доставала Дашунравоучениями и прочим, на взгляд девушки, скучным нытьем о том, что надоприобретать профессию и думать о будущем.

– Сама-то ты много думала о будущем? – огрызаласьв ответ Даша. – Вон родила парочку неизвестно от кого, от проходимцакакого-то, который на тебе так и не женился, всю жизнь прогуляла ипропьянствовала, а теперь хочешь быть святее Папы Римского. Заткнись лучше.

Подружки все не было, и Даша решила, чтобы не терять время,одеться и занять позицию в прихожей, чтобы сразу убежать. Денис в своей крохотной«запроходной» комнатке сидел за компьютером и, когда Даша заглянула к нему,чтобы предупредить, что уходит, только кивнул, не отрываясь от экрана. Онанатянула высокие блестящие сапоги, удовлетворенно оглядела двадцать сантиметровзатянутых в колготки ног между сапогами и подолом юбки и подмигнула своемуотражению. Услышав шаги за дверью, не стала ждать звонка и щелкнула замком.

На пороге стояла мать, бледная, растрепанная, с темнымипровалами вместо глаз, а рядом с ней незнакомый мужчина, который крепко держалее под руку.

– Что? – зло спросила Даша. – Опять? Вселечение псу под хвост? Нажралась? Еще и дружка своего притащила! Совсем стыдпотеряла.

– Вы – дочь? – вежливо спросил мужчина, и Дашапочувствовала, что алкоголем от него не пахнет.