– Значит, это Кирилл Тарнович спас Лелю от маньяка?

– Ну да. И когда грабитель у Любы сумочку вырвал, тожеон вмешался.

– А кавказец, который выручил Николашу, когда на негонаехали?

– Вот тут врать не буду, – Ворон покачалголовой. – Не узнал. Но вполне могу допустить, что это тоже он был. И тотмужик, который в день суда над Геннадием наблюдал за Романовыми, тоже он.

– Ну, это уж ни в какие ворота, – возмутилсяКамень. – Это не проходит.

Ворон нахохлился и сердито сверкнул глазками.

– Почему не проходит?

– Смотри сам: он сказал Даше, что ему сорок семь лет,правильно?

– Допустим, – осторожно согласился Ворон. – Ичто?

– Какой год это был?

– Две тысячи второй.

– Стало быть, он, – Камень на мгновениезадумался, – тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения. Или вкрайнем случае пятьдесят четвертого. А суд над Геннадием был в каком году?

– Не помню, – буркнул Ворон.

– Зато я помню, – ехидно улыбнулся Камень. –В восьмидесятом. Выходит, ему было всего двадцать пять – двадцать шесть лет. Аты мне заливал про мужика под сорок. Так что не проходит никак.

– А вот и проходит! Тоже мне, великий математиквыискался! – Ворон возмущенно закаркал, брызгая слюной. – Помнишь, ятебе говорил, что мне этот мужик напоминает того, который перед зданием судасидел, только моложе? Помнишь?

– Ну, помню.

– Мы с тобой тогда еще голову ломали, как это можетбыть. А теперь все встало на свои места. Он же артист, он не только лицо можетизменить и походку, он и возраст может добавить или убавить. Может, он вообще вкакие-то моменты глубоким стариком прикидывался, вот я его и не замечал.Короче, голову тебе даю на отсечение, что это все он и был: и у суда, и сманьяком, и с сумочкой. Я тебе больше скажу, – Ворон понизил голос, –я его еще один раз видел, оказывается.

– Что значит: оказывается? – не понял Камень.

– Да вот то и значит. Помнишь, как Аэлла в ресторанеувидела Родислава с Лизой и вызвонила туда Любу, а с ней какой-то кинодеятельпознакомился и на просмотр в Дом кино утащил? Так это тоже он был.

– Что же ты раньше-то молчал?! – завопилКамень. – И как тебе только не стыдно? Знал – и молчал?!

– Да я только сейчас узнал, – принялся оправдыватьсяВорон. – Он же все время переодетый и загримированный, все времяприкидывался, а сегодня он был натуральный, как есть от природы, и тогда вресторане он тоже был натуральный.

– Ты смотри, как любопытно получается, – задумчивопроговорил Камень, который мгновенно перестал сердиться на друга и переключилсяна анализ ситуации. – Тогда, в ресторане, он фактически спас Родислава отсемейного скандала, а Любу – от стресса, вызванного неверностью мужа. Он же незнал, что у них договор и Люба про Лизу все знает, вот и пытался защитить ихобоих. Интересно, зачем? Зачем он все время вмешивается в жизнь Романовых испасает их?

– А теперь еще и в жизнь Лизы, – добавилВорон. – Лизу-то он тоже спас. Это уж совсем непонятно.

– Да нет, это-то как раз понятно, – возразилКамень. – Лиза – часть жизни Родислава. Если с ней что-нибудь случится, онбудет переживать. А ее дети останутся совсем одни, и снова Родиславу и Любепридется принимать какие-то решения. Нет, Лиза-самоубийца нам совсем не нужна.Это только утяжелит ситуацию.

– Ты что?! – Ворон вытаращил на друга круглыеблестящие глазки. – Ты что такое говоришь? Это же люди, живые люди, онистрадают, у них душа болит, они мучаются, переживают, плачут, а ты рассуждаешь,как… как… Я даже не знаю, с чем сравнить твое такое поведение! У меня слов нехватает. Ты рассуждаешь, как бессердечная дубина, у которой вместо сердцакамень. Вот!

– Дубина сделана из дерева, и у нее внутри не можетбыть камня, – хладнокровно ответил Камень. – Я рассуждаю каканалитик, который с твоей помощью посмотрел не одну сотню сериалов. Всему естьмера. Лиза-самоубийца – это уже перебор.

– Знаешь, я, пожалуй, слетаю в Голливуд, походатайствуюнасчет тебя, дескать, есть у нас в Вечности один крупный специалист по сюжетам,он может вам сценарии сериалов писать, – огрызнулся Ворон. – Чего тыпонимаешь в человеческой жизни-то? Она сама по себе развивается и порой такиезигзаги делает, что ни одному сценаристу в страшном сне не приснится. В общем,я, конечно, тоже очень рад, что Лиза осталась жива, но не потому, что еесмерть, как ты изволил выразиться, утяжелила бы ситуацию, а потому, что оначеловек и мне ее жалко, как и всех людей вообще. И детей ее тоже жалко. Понял?

– Понял, – покладисто отозвался Камень. –Сквозняк какой-то. Ты не чувствуешь?

Ворон покрутился на месте, склонил голову, прислушался.

– Вроде и вправду дует откуда-то, но невнятно. Сыростьютянет. Ветер, что ли, пожаловал?

– Да нет, для Ветра тяга слабовата.

– Я это, я, – послышался тихий жалобный голос.

– Господи! – переполошился Камень. – Ветрище,друг, куда вся твоя сила подевалась? Ты не заболел ли?

– Побили меня, – простонал Ветер.

Голос его доносился не с высоты, как обычно, а звучал совсемрядом с ушами Камня, из чего Камень сделал вполне справедливый вывод о том, чтосил у старого приятеля и впрямь маловато, он даже вверх подняться не может, посамой земле стелется.

– Кто побил? – спросил Ворон. – За что?

– Тучи побили. Я им в прошлом году весь кайф поломал,они только нацелились на какую-то деревушку в Южной Англии, собрались там потопс наводнением устроить, а я налетел и разогнал их к едрене фене. Так они злобузатаили и по всей планете целый год меня искали. Нашли вот, подкараулили,загнали в Южной Америке в какую-то дыру, где сплошные кактусы, к земле меняприжали и давай мутузить. А кактусы-то колючие – жуть! Всего меня ободрали, наклочки растерзали. Вот еле дополз. Буду у вас отлеживаться, если не прогоните.

– Конечно, конечно, – в один голос заверили егоВорон с Камнем, – живи, сколько надо, набирайся сил, лечись.

– А у вас какие новости? – поинтересовался слабымголосом Ветер. – Что там моя Аэллочка? Как у нее дела?

Камень многозначительно посмотрел на Ворона, как бы подаваяему сигнал к вступлению. Ворон откашлялся и приступил к отчету.

– У Аэллы любовник из бандитов, – доложилон. – Звать Владимиром, в криминальных кругах известен под кличкой Тесак.Видимо, за жестокость и крутость в принятии решений. Жутко богатый человек. ОнАэлле клинику купил, чтобы она там была и хозяйкой, и главным врачом, и ведущимхирургом.

– Ты мне не говорил про клинику, – с упрекомзаметил Камень.

– Так не успел! Я же про Кирилла кинулся рассказыватьпервым делом, это важнее. Не сбивай меня, мне и без того трудно, –отпарировал Ворон. – Аэлла до определенного момента этого Владимира отвсех прятала…