Да и вопрос меня действительно интересовал. Нильсен была такой милой и никогда не говорила ни о ком плохо. Или умело казалась такой.

– Помнишь, ты спрашивала меня о письме? Я ещё читал его, когда ты пришла и заставила позабыть о делах.

Я почувствовала, что краснею. Рагнар прав: как только мы оставались наедине, страсть брала над нами верх. Впрочем, мы не сопротивлялись.

– Так вот. Я получил с орланом известие, что Бекка давно болела, целители давали ей не больше года. А потом за год до отбора внезапно выздоровела. Ингрид, даже не будучи Алой розой, уже имела над кузиной власть. Она где-то откопала ритуал, позволяющий перекинуть силы от одного к другому, но что-то напутала. По сути, Бекка жила только пока её питала Ингрид, принося в жертву других, более слабых. А уж потом ей и самой стало не хватать сил.

– Это просто невероятно, – прошептала я. – Разве такое возможно?

– Я же говорил, Хильда. Наши дети и внуки сочтут эту историю преувеличением или сказкой для впечатлительных барышень. Но мы-то знаем, что всё это правда, – Рагнар улыбнулся, и я провела рукой по лучикам морщин возле его глаз. Они стали глубже и заметнее.

Но это было не так важно. Главное, что всё закончилось хорошо. Так, как и должно быть в сказке.

Свадьба состоялась, как и положено, в назначенный час. В храме Всеблагого зазвонили колокола и собрались придворные, приглашённые на церемонию, во дворе толпились жители столицы и те, кто прибыл издалека специально ради торжеств в Драгомире. Как бы ни была просторна столица Северного королевства, а вместить всех она не могла.

Чтобы избежать давки, безопасники ставили по всему городу магические заслоны. Когда тех, кого мог вместить переулок или улица становилось больше положенного, остальным туда хода не было. Более того, люди даже не замечали этой улицы, словно на их глаза надели шоры.

Всё это продолжалось три дня. Гостиницы и постоялые дворы были забиты до отказа, на улицы выставлялись длинные столы с угощениями, и каждые пять часов звонили колокола соборов и храмов, чтобы призвать благословение богов на наш с Рагнаром союз.

Старинное брачное платье, традиционного голубого цвета, подшитое белоснежными кружевами такой тонкой работы, что я боялась в нём ходить, чтобы ненароком не испачкать, оказалось ещё неудобным, стесняющим движения. Венок из цветов и мирта вызывал тошноту приторным ароматом. Но я должна была терпеть. Традиции Северного королевства требовали неукоснительного исполнения.

На второй день венок по распоряжению Рагнара был заменен на сапфировую диадему – младшую сестру той, что я надену после коронации.

Брачные клятва над алтарным камнем мы произнесли в полной тишине. Я боялась что-то напутать, но, к счастью, обошлось, и верховный жрец Всеблагого связал наши руки атласной лентой в знак того, что союз нерушим, но путы его не обременительны.

Свадебные торжества стали для меня настоящим испытанием. Я впервые почувствовала, что жрицы Фрирр не ошиблись, объявив о моей беременности. Пришла тошнота, из-за которой я почти не могла есть, но заставляла себя, понимая, что так надо.

За время торжеств я познакомилась со столькими людьми, скольких не видела за всю жизнь. Улыбаться, кивать, благодарить и принимать дары стало настолько привычным, что даже ночью мне снилось, что я никак не могу закончить эти бесконечные церемонии.

Наконец, свадебные колокола ненадолго замолчали. Но вздохнуть спокойно мне не дали, потому что следом за нашей свадьбой шли бракосочетания Карла с Эрикой и Софи с представителем заморского короля. Здесь я уже считалась почётной гостьей и сидела за столом, улыбаясь комплиментам и пожеланиям «благостного бремени».Это означало лёгкой беременности и быстрых родов. Что ж, это теперь и будет моей основной задачей.

Жаль, что Риг так и не появился. Уверена, он бы придал мне сил одним своим видом!

Вскоре Софи предстояло уехать к мужу. Перед отъездом я пришла проведать её, и мы обнялись, словно сёстры. Проговорив до поздней ночи, с разрешения мужа я осталась в её покоях. Предстоящая разлука, которая уже стояла у порога, вызывала во мне щемящее чувство тоски. Я понимала, что Софи чувствует то же самое, только во сто крат сильнее. Ведь это она навсегда покидает родину.

– Я буду писать тебе, – пообещала я принцессе на прощание. – Каждые полгода ты получишь самый подробный отчёт. И со временем даже портрет нашей семьи. С пополнением.

Я приложила руку к животу и прослезилась. Последнее время это случалось со мной на удивление часто.

– Как это? Ощущать в себе ребёнка? – спросила Софи и доверчиво заглянула в глаза.

– Прекрасно, – ответила я, ничуть не сомневаясь в своих словах. Говорить о тошноте и плохом аппетите, о бессоннице или приступе сонливости не стала. Зачем, если всё это вскоре пройдёт? К тому же, Софи, в жилах которой текла королевская кровь, а Дар был сильнее способностей подданных, могло повезти больше моего.

С наступлением настоящей весны она, провожаемая со всеми почестями, отплыла по Свирепому морю к своему мужу. Я стояла и махала вслед кораблям, желая им попутного ветра и понимая, что в ближайшие годы не увижу эту рыжеволосую девчушку с пухлыми губками, к которой я испытывала искреннюю симпатию. Именно ей я впервые призналась, что люблю Рагнара.

– Это всё из-за твоего положения, – говорил мне он, утешая и вытирая слёзы. – Софи давно не дитя и будет прекрасной королевой, почти такой же, как и ты.

И я соглашалась. Не объяснять же, что со стороны женщины всё смотрится иначе. Что быть королевой даже в процветающей стране не так просто, как это видится мужчинам, а уж когда никогда вживую не видела короля и не испытываешь к нему той беспредельной любви, что я чувствовала к Рагнару, и подавно.

Письмо от Софи пришло перед моей коронацией. Она без приключений добралась до Халадора и обрадовалась тёплому приёму. Судя по её смущённому тону и замалчиваниям, она осталась вполне довольна своим королём. И даже намекала, что появились кое-какие признаки скорого пополнения.

Я была рада за неё и очень надеялась увидеть Софи ещё хоть раз, но что-то подсказывало мне, что не всем желаниям суждено сбыться.

Оставалось только вздыхать, но грусть была светлой. Однако долго тосковать я не имела права, тем более что моя коронация должна была вот-вот начаться. Я ждала её в своих новых покоях, расположенных по соседству с королевскими.

Оглядывая себя в зеркало, в который раз с неудовольствием замечала, что, несмотря на пышные нижние юбки, скрыть живот не удавалось. Конечно, традиции требовали того, чтобы коронация жены государя состоялась не раньше, чем через четыре месяца брака, и я буду далеко не единственной, кто отправлялся в собор Всеблагого с видимыми признаками беременности, но всё-таки это смущало.

– Королева Герд, мама государя, тоже была на шестом месяце, – напомнила Альма, которая стала главной фрейлиной. Лукас сделал ей предложение ещё до того, как я попала в плен к Тире и Пьерсону, и сестра с радостью приняла его.