— Не могу поверить, что ты имеешь в виду именно то, что, помоему мнению, имеешь в виду.

Уитни недоуменно уставилась на него, но, тут же все поняв,покраснела и отвернулась. Удивленный и встревоженный ее реакцией, Клейтонподнял брови.

— Так что ты имела в виду? — мягко осведомился он.

— Н… не важно. Честное слово, это не имеет значения.

Глядя в затуманенные болью зеленые глаза, Клейтон спокойновозразил:

— А мне кажется, что бы это ни было, для тебя крайне важно.

Уитни пожалела, что проболталась. Она бы промолчала, нообида все росла, растравляя сердце, словно рана, никак не хотевшая заживать.Зная, что Клейтон непременно настоит на ответе, она едва слышно шепнула всеголишь одно слово:

— Мари.

— И что же с ней?

— Именно из-за нее ты так долго не приезжал? Обняв Уитнипокрепче, словно стремясь взять на себя часть боли, которую причинил ей,Клейтон невесело улыбнулся:

— Дорогая, я не мог приехать лишь потому, что сорок частныхсыщиков не сумели отыскать, где ты скрываешься. А я, которому, несомненно,следовало бы быть сообразительнее, не думал, что собственная мать станетучаствовать в заговоре на стороне моей жены.

— Но мне казалось, что ты в первую очередь будешь искатьменя здесь, как только у тебя будет время все хорошенько обдумать.

— Значит, ошиблась, — покачал головой Клейтон. — Но поверь,я имел время «все хорошенько обдумать», не приближаясь при этом к Мари Сент-Аллермейн,если именно об этом ты пытаешься меня спросить.

— Правда?

— Правда.

Уитни, не вытирая предательских слез, улыбнулась дрожащимигубами.

— Благодарю тебя, — с облегчением выговорила она.

— Всегда рад услужить, — засмеялся Клейтон, обводяуказательным пальцем контуры ее лица. — Ну а теперь спи, любимая, иначе я будувынужден найти этой кровати иное применение.

Уитни послушно закрыла глаза и прижалась к мужу. Кончики еепальцев легко пригладили его волосы на висках, скользнули по плечу к груди.Почувствовав, как желание вновь горячит кровь, Клейтон изо всех сил боролся сострастью, неосторожно воспламененной сонными ласками Уитни. Когда изящная ручкаспустилась к животу, Клейтон поймал ее и крепко сжал, пытаясь остановить. Емупоказалось, что он слышит приглушенный смех, но в этот момент Уитни повернуласьякобы во сне и коснулась губами его уха.

Клейтон, отодвинувшись, с подозрением уставился на жену. Онаи не думала спать — огромные глаза сияли любовью.

Одним быстрым движением он опрокинул Уитни на спину и вжалтелом в подушки.

— Попробуй потом сказать, что я не предупреждал тебя, —хрипло пробормотал он.

— Ни за что не скажу, — пообещала Уитни.

Проснувшись, Уитни обнаружила, что мужа рядом нет, и сердцестиснуло привычной тоской: на какое-то ужасное мгновение показалось, будтоночь, исполненная жгучей страсти, ей всего лишь пригрезилась во сне.

Она поспешно перекатилась на спину, отчаянно огляделась иувидела его. Клейтон в любимом темно-красном халате, очевидно, принесенномслугой, сидел у окна, в нескольких шагах от кровати, за столиком, на которомстоял серебряный кофейный сервиз. Тяжелые шторы были наполовину раздвинуты,пропуская яркие солнечные лучи. На голубом небе не было ни единого облачка,зато лицо Клейтона было мрачнее грозовых туч. Он рассеянно смотрел в пустоту,словно унесся мыслями куда-то очень далеко. Уитни невольно поежилась. Неужелистена, возникшая между ними последнее время, никуда не исчезла? Почему женесколько часов назад он казался таким пылко влюбленным?

Накинув синий шелковый халат, в котором была вчера вечером,Уитни, бесшумно скользнув по восточному ковру, осторожно коснулась его плеча.Клейтон, погруженный в невеселые думы, испуганно вздрогнул.

— Почему тебя не было в постели, когда я проснулась? Насекунду мне даже показалось, будто я все себе напридумывала и тебя вовсе сомной и не было.

Выражение лица Клейтона немного смягчилось. Сжав руку Уитни,он нежно, но решительно притянул ее к себе и усадил на колени.

— Как ты себя чувствуешь? — шепнул он, обнимая жену заталию.

— Возмутительно хорошо для женщины в моем положении, —пошутила она, пытаясь развеселить мужа. — Хотя, если остаюсь одна хотя бы нанесколько минут, к моему величайшему прискорбию, начинаю немедленно клеватьносом.

Накрыв ладонью ее живот, Клейтон смущенно поинтересовался:

— А как малыш?

— Мы оба в полном здравии и благополучии, особенно теперь,когда ты с нами, — заверила Уитни.

Клейтон удовлетворенно кивнул, но туту же снова нахмурился.

— Я сидел тут, размышляя…— вздохнул он.

— Терпеть не могу, когда ты впадаешь в подобное состояние, —шутливо заверила Уитни, разглаживая морщинки у него на лбу.

— В какое именно?

— Ненавижу, когда тебе в голову приходят грустные мысли.

— Прости… — начал Клейтон.

— так и быть, на этот раз прощаю, но больше никакихраздумий.

Клейтон вымученно улыбнулся, но проигнорировал еетрогательные усилия вести себя так, словно между ними все улажено и прошлаяночь все вернула в прежнее русло.

— Открыв глаза, я понял, что не только не извинился за своенепростительное поведение, но и не объяснил причины случившегося. Позвольсделать это сейчас.

Уитни, взглянув мужу в глаза, серьезно кивнула.

— Как тебе уже, вероятно, известно, отправившись по твоейпросьбе наверх за письмом тетушки, я нашел другое послание. Незаконченное. Судяпо дате, написанное за день до того, как ты приехала ко мне в Клеймо. В письметы сообщала о своей возможной беременности. И своих страхах по этому поводу.

— Откуда ты узнал, что мне это известно? — выпалила Уитни.

— Позавчера я, презрев все свое достоинство и отбросиввсякий стыд, послал за твоей подругой Эмили Арчибалд, с тем чтобы любымспособом попытаться выведать, где ты находишься. Лесть, убеждение, прямоезапугивание — годилось все.

— Бедняжка Эмили! Даже если бы она хотела, все равно несмогла бы ничем помочь. Я не поделилась с ней своими планами.