Я подавил тяжелый вздох. Ничто так не старит, как подобноеобращение из уст шестнадцатилетнего подростка. Машка почти догнала меня поросту, у нее вполне сформировавшаяся фигурка и умело накрашенное личико. Я длянее глубокий старец, ей даже в голову не придет посмотреть на меня, как насущество противоположного пола. Первый раз в моей душе зашевелилась грусть обубежавшей молодости. Конечно, я не Николетта, возраста своего никогда нескрывал, кое-где поблескивающей седины не стеснялся, но «дядя Ваня» мнесовершенно не нравится, на худой конец пусть бы обратилась Иван Павлович.

— Так в чем дело, дядя Ваня? — повторила Машка.

— Ангел мой, — сказал я, — в Москве есть толи дискотека, то ли клуб, который молодежь твоего возраста называет адом илипреисподней, не знаешь, случайно, его адрес?

— А то! — взвизгнула Машка. — Суперскоеместечко, прикольное, оттянуться можно со свистом. А вам зачем?

— Хочу сходить отдохнуть, потанцевать, может, сдевушкой познакомлюсь, я человек холостой…

Машка закатилась в приступе истерического смеха.

— Ну, дядя Ваня, вы и приколист! Убиться можно! Да вастуда не пустят.

— Почему? Я вполне прилично выгляжу.

— Вот именно поэтому, — веселилась Машка. —Небось в костюмчике собрались, с селедкой на шее?

— Ну, в общем, да, а что, не подойдет?

— Нет, конечно, — ржала собеседница, — тамфейс-контроль, и всех, кто на придурков похож, вежливенько так тормозят.

— Погоди, — попросил я, — объяснипоподробней. Честно говоря, я всегда считал, что охрана не пускает внутрь плохоодетых людей, а не тех, на ком дорогой пиджак.

— Дядя Ваня, вы пень, — объявила Машка, —прямо как мои шнурки: «Надень приличную юбку, если в гости идешь». Скончатьсяможно. Ладно, слушайте, объясню.

Адом подростки называют клуб «Ванильный зефир» вЛаврентьевском переулке. Местечко модное, шумное и дорогое, пятьсот рублейвход. Может, для кого это и не деньги, но каждый день плясать на этой дискотекеможет себе позволить не всякий. Вообще, там здорово, есть буфет, продаютспиртное, музыка звучит классная, и курить разрешают прямо в зале.

— Там и комнатки есть, — тарахтела Манька, —если кто захочет, ну, в общем, понимаете… Две тысячи рублей стоит, дорого,конечно, но некоторым нравится.

Одним словом, назвать простой дискотекой «Ванильный зефир»никак нельзя, это клуб. Многие родители недовольны, что их дети, вместо тогочтобы плавать в бассейне, ходить в кружок бисероплетения или вязания, прыгаютдо утра в душном помещении. Пару раз «Ванильный зефир» пытались прикрыть, но изэтой затеи ничегошеньки не вышло, у хозяина оказались прочные связи в городскойадминистрации, и притон разврата работает на всю катушку.

Поняв, что по закону одолеть «Ванильный зефир» не удастся,экстремально настроенные родители решили самостоятельно справиться с ситуацией.Несколько отцов и матерей под видом посетителей проникли внутрь и перебиликое-какую музыкальную аппаратуру и электроосветительные приборы. Вот с той порыу входа и поставили дюжих парней, которым вменено в обязанность «просеивать»посетителей.

— Туда не пускают людей за тридцать? — решил уточнитья.

— Нет, — ответила Машка, — сколько угодно,только они, как правило, одеты, как мы: женщины в мини, мужики в коже, бываюттакие продвинутые старикашки, им в кайф среди кренделей повыкаблучиваться. Вотих никто не тормозит, Химика, например.

— Кого?

— Химика, — повторила Маня, — здоровенныйтакой дядечка, ему все пятьдесят стукнуло, одной ногой в могиле, но веселый! Вкосухе и гриндерсах.

— В чем?

— Ну куртка такая кожаная и высокие ботинки наподметке, а тетенька с ним, улет! В розовом костюмчике, сама толстая, юбочкакороче, чем у меня. Правда, они вместе только входят. А потом разбегутся идавай себе других партнеров подыскивать.

— Зачем же вместе приходят?

— Так одиноких не впускают, — поясниладевочка, — только парой, скандалов боятся. Там, правда, иногда дерутся, нонечасто. Вам одному не войти, ищите себе гирлу.

— Не сходишь со мной сегодня?

— Простите, дядя Ваня, ни за что, — заявилаМашка, — там у меня знакомых полно, засмеют, скажут, с мумией связалась.

— Ладно, детка, спасибо за информацию.

— Не за что, — вежливо ответила Маша, — желаюповеселиться.

Понимая, что она сейчас повесит трубку, я поинтересовался:

— Машенька, подскажи, где берут эти косухи и гриндерсы?

— В магазине.

— В каком? — Я решил проявить терпение доконца. — Будь добра, дай адресок.

— Ну, — задумалась девчонка, — на Касьяноваесть точка, «Прикид» называется, там точно все есть, правда, дорого.

— А в каком часу начинается основное веселье?

— Около девяти вечера. Только, дядя Ваня, зачем вамтуда? Прям смешно, вы же в балалайку ходите.

— Куда? — не понял я. — В балалайку? Что этотакое?

— Консерватория, — ответила Машка. — Нупокедова, мне еще алгебру делать.

Я повесил трубку и начал в задумчивости перелистывать записнуюкнижку. Ну кто из моих знакомых или бывших любовниц согласится пойти, натянувмини-юбочку, в «Ванильный зефир»? Минут через десять я пришел к неутешительномувыводу: никто. Более того, я даже не могу никому предложить подобноевремяпрепровождение. Стоит только намекнуть на поход в клуб, как сердобольныедамы мигом вызовут психиатрическую «Скорую помощь» и уложат Ивана Павловича вподнадзорную палату.

Но мне очень надо попасть в это местечко. Может, и зря,конечно. Я закурил и уставился в окно, где опять кружился снег. В общем, моирассуждения выглядят вполне логично. Отец близнецов задумал «поменять» Риту наРаю. Он рассудил просто. Избалованная Маргоша никогда не пойдет на поводу учеловека, который не объявлялся восемнадцать лет. Кстати, почему он не затеялэту историю раньше? Ладно, отбросим ненужные вопросы. Значит, милый папенькарешил, что Рая будет послушной игрушкой в его руках, и осуществил рокировку.Так, потом на несчастную девушку наехал автомобиль… Почему? Кто ее убил? Зачем?