Во-первых, к моему гигантскому изумлению, сразу сталопонятно, что Люси вовсе не бесформенная тумба. У девушки оказались стройныеножки, ну, может, слегка полноватые, на мой взгляд, но отнюдь не уродливыекуски жира, которыми они казались под дорогими эксклюзивными нарядами. Талиябыла достаточно тонкой, не как у балерины, конечно, но и не расплывшаяся отбезудержного поедания сладкого. Ультрамариновый джемпер обтягивал высокуюаппетитную грудь. Больше всего Люси напоминала растолстевшую голливудскуюактрису Памелу Андерсон до ее операции по удалению силикона из бюста. Вернее,негатив Памелы, потому что та, если помните, блондинка, а Люси брюнетка.Внезапно я сообразил, что Люси-то очень молода, ей всего исполнилось двадцатьтри. Просто в своих диких платьях, дорогих, расшитых золотом и каменьями, онавыглядела всегда лет на сорок, казалась бесформенной, бесполой глыбой, а насамом деле она очень даже хорошенькая. И она не толстая, а просто крупная.

— Ну как? — повторила девушка, делая шаг мненавстречу. — Впечатляет?

Ее карие глаза блестели, окруженные густо намазаннымиресницами, на щеках играл добытый из косметички румянец, а губы пламенели. Досего дня Люси не красилась, наверное, Роза запрещала дочери пользоватьсядекоративной косметикой. Внезапно я разозлился на бабу. Что же это за матьтакая! Неужели она слепая дура, неспособная понять, как следует одеватьсядевушке, чтобы быть привлекательней!

— Ну как? — уже с небольшой тревогойпоинтересовалась моя преображенная спутница.

— Нет слов! Вы очаровательны.

Люси расплылась в улыбке. Черненькие усики над ее верхнейгубой дрогнули. Странное дело, раньше дамы, не прибегавшие к услугам эпилятора,вызывали во мне легкую брезгливость. Мужчины, знаете ли, странные существа.Женщина любит ушами, ей подавай комплименты, заверения в чувствах и прочее. Амужики любят глазами. Сколько романов лопнуло из-за того, что кавалера настиглов самый неподходящий момент половое бессилие. Милые дамы в таком случае морщатносики и предлагают посетить сексопатолога, но ни одной из них не приходит вголову, что проблема не в кавалере, а в ней самой. Упадет мужской взгляд наволосатую ногу или подмышку, приметит глаз грязные пятки и желтые ногти безпедикюра, все, облом гарантирован.

Во всяком случае, со мной. Как-то раз я, сводив одну из своихдам в ресторан, оказался с ней наконец-то наедине, почти в койке. Надо сказать,что я довольно долго подвергал осаде эту крепость, пока она не сдалась.Приготовившись праздновать победу, я стал наблюдать, как красавица медленновылезает из роскошного, дорогого платья, явно купленного в Доме моды. Наконецпроцесс завершился, и я увидел, что одна из бретелек лифчика, кстати, не оченьсвежего, пристегнута небольшой булавкой. Все. Пришлось изобразить приступ язвыи спешно отступать домой, старательно избегая прощальных поцелуев. Как всемужчины моего круга, я дико брезглив. Усики Люси всегда вызывали у менясодрогание, но сейчас показались милыми, даже сексуальными.

— Будете брать все? — хором поинтересовалисьпродавщицы.

— Да, — твердо заявил я и пошел к кассе,оплачивать километровый счет.

Одежду, в которой мы прибыли в «Прикид», продавцы упаковалив огромные пакеты.

— Вам так идет, — щебетали они, провожая нас додвери, — невероятно прикольно, суперски, отпадно смотритесь.

Когда мы сели в машину, я произнес:

— Не знаю, как вам, а мне в этом облике не слишкомкомфортно.

Люси улыбнулась:

— Ванечка, предлагаю перейти на «ты», будет весьмастранно, если станете мне «выкать» на дискотеке.

Я взял ее ладошки, удивился нежной коже и весело согласился:

— Конечно, твоя правда. Ну а теперь вперед, нас ждутвеликие дела.

В «Ванильный зефир» мы прибыли в самый разгар веселья.Поехали туда не сразу после магазина. Сначала решили перекусить и заглянули в«Макдоналдс». Я предполагал, что наше с Люси появление в маскарадных костюмахвызовет бурю эмоций у посетителей. Народ примется хихикать, вертеть пальцем увиска и перешептываться. Но никто не обратил на нас ровным счетом никакоговнимания. Девочка, стоявшая за кассой, была профессионально вежлива, на ее лицеиграла фирменная «американская» улыбка, а в глазах не отразилось никакогоудивления. Когда мы с подносами в руках, отыскивали свободный столик, толпаравнодушно обтекала нас. Никому не пришло в голову крикнуть: «Гляньте, ну иидиоты!» или «Во, придурки!».

Нет, всем было наплевать на наш внешний вид, и я пересталсебя стесняться.

Фейс-контроль в «Ванильном зефире» мы преодолели оченьлегко. Секьюрити скользнули по Люси взглядом, потом сказали:

— Проходите, касса налево.

Кассирша взяла пятьсот рублей и улыбнулась:

— Сегодня девочки бесплатно. Желаю повеселиться.

— Надо же, — хмыкнул я, — сэкономил на тебе,Люси.

Спутница засмеялась, мы вошли в зал и разом ослепли иоглохли. Минут через пять ко мне начали возвращаться чувства. Сначала я увиделогромное помещение, до отказа забитое прыгающими людьми. По толпе скользилиразноцветные лучи, края танцплощадки тонули в темноте, середина освещаласьбольшим ярким шаром, испускавшим из себя пучки то желтого, то зеленого, токрасного света, потом в уши ворвалась стучащая, какая-то клацающая музыка,больше всего она напоминала звук, который издает ложка, бьющая по алюминиевойкастрюле: бам, бам, бам. Затем я услышал визг развлекающихся. Нос уловил запахпота, сигарет и чего-то сладкого, въедливого.

Внезапно шум стих. Толпа замерла.

— А-а-а, — понесся над толпой голос, —подустали? Ничего, ща оттянетесь по-медленному. Готовы?

— Вау, — взвыла толпа.

Над головами вновь полилась мелодия, на этот раз заунывная,тягучая. Подобные звуки издает тоскующая по хозяевам собака.

Рядом с Николеттой, на одной лестничной клетке, проживаетгоспожа Михалева. Анна Ивановна целыми днями пропадает на работе, она ведеткурс в ГИТИСе, и из-за дверей ее квартиры регулярно доносится печальный, рвущийдушу вой. Это страдает брошенный в одиночестве пес, красавец сеттер.

Я моментально вспомнил о несчастной псине, услыхав нудное«У-у-у-у», лившееся из динамиков.

В зале было душно. Большинство парней скинуло куртки, акое-кто, в том числе и девушки, обнажились по пояс. Я стащил косуху и сталоглядывать зал.

Так, попробуем, несмотря на крайне не располагающую кумственной деятельности обстановку, слегка пошевелить мозгами.