Женщина рассердилась на него, остановила машину, вышла изнее, подошла к пристройке, дала старухе двадцать долларов и сказала:

– Найдите себе жилье получше и купите что-нибудь поестьна эти деньги.

– Si, senorita[35], – сказала старуха. – Выочень любезны.

В следующий раз, проезжая мимо, они увидели стариков напрежнем месте. Старики весело помахали им. Они купили собаку. Причем собакабыла беленькая, маленькая, курчавая – той породы, подумал он, которая явно непредназначена для участия в торговле углем.

– Как по-твоему, куда девалась их собака? –спросил Томас Хадсон шофера.

– Сдохла, должно быть. Хозяевам самим есть нечего.

– Надо им другую достать, – сказал Томас Хадсон.

Пристройка осталась далеко позади, теперь слева былипокрытые грязновато-белой штукатуркой стены Генерального штаба кубинской армии.У входа в небрежной, но горделивой позе стоял солдат-кубинец, не оченьтемнолицый, в застиранном обмундировании цвета хаки, в кепи – поновее, чем угенерала Стиллуэлла, и с винтовкой, удобнейшим образом покоившейся на егокостлявом плече. Он рассеянно посмотрел на их машину. Видно было, что емухолодно на северном ветру. Походил бы взад и вперед и согрелся бы, подумалТомас Хадсон. А если простоит на одном месте, не расходуя лишней энергии, тоскоро до него дойдет солнце и он согреется. Вряд ли он давно служит, уж оченьхуд, подумал он. К весне, если мы еще будем ездить сюда весной, я его, пожалуй,не узнаю. Винтовка ему, наверно, здорово тяжела. Жаль, что нельзя стоять напосту с легкой пластмассовой винтовочкой, вот как матадоры, работая мулетой,пользуются теперь деревянной шпагой, чтобы кисть не уставала.

– А что слышно про ту дивизию, которую генерал Бенитесдолжен был ввести в бой на европейском фронте? – спросил он шофера. –Она уже отбыла?

– Todavi`a no. Нет еще, – сказал шофер. – Ногенерал учится ездить на мотоцикле. Рано утром раскатывает по Малекону.

– Значит, дивизия моторизованная, – сказал ТомасХадсон. – А что в этих свертках, которые солдаты и офицеры выносят изГенерального штаба?

– Рис, – сказал шофер. – Нам рис привезли.

– А его трудно достать?

– Невозможно. Цена подскочила до небес.

– Ты теперь плохо питаешься?

– Очень плохо.

– Почему? Ты же ешь у меня. Я плачу за продукты, сколькобы они ни стоили.

– Я о доме говорю.

– А когда ты ешь дома?

– По воскресеньям.

– Придется купить тебе собаку, – сказал ТомасХадсон.

– Собака у нас есть, – сказал шофер. – Оченькрасивая и умная собака. Меня любит не знаю как. Я шага не могу сделать, чтобы,она не кинулась за мной. Но, мистер Хадсон, у вас ни в чем нет недостатка, и выни понять, ни представить себе не можете, какие страдания принесла войнакубинскому народу.

– Да, голод, наверно, сильный.

– Вы даже представить себе не можете, как мы голодаем.

Да, не могу, подумал Томас Хадсон. Совершенно не могу. Немогу себе представить, почему в этой стране – и вдруг голод. А тебя, сукинасына, следовало бы расстрелять за то, как ты относишься к моторам. Расстрелять,а не подкармливать. Я бы сам тебя расстрелял, и с величайшим удовольствием. Новслух он сказал:

– Попробую, может, достану тебе рису для дома.

– Большое вам спасибо. Если бы вы знали, как нам,кубинцам, тяжело сейчас живется.

– Да, наверно, нелегко, – сказал ТомасХадсон. – Жаль, что я не могу взять тебя с собой в море. Ты бы отдохнулнемного.

– В море, должно быть, тоже трудно.

– Да, трудно, – сказал Томас Хадсон. – Труднодаже в такие вот дни, как сегодня.

– Каждый из нас несет свой крест.

– А я бы взял свой крест и воткнул бы его кое-кому вculo[36].

– Надо проявлять спокойствие и терпение, мистер Хадсон.

– Muchas gracias[37], – сказал Томас Хадсон.

Они свернули на улицу Сан-Исидро. Она начиналась уцентрального вокзала и напротив входа на заброшенную тихоокеанскую пристань,где когда-то пришвартовывались суда из Майами и Ки-Уэста и где садились старыегидросамолеты Панамериканской компании. Теперь эта пристань была закрыта, таккак тихоокеанские суда взял себе военно-морской флот, а Панамериканская компанияперешла на «ДС-2» и «ДС-3», и они приземлялись в аэропорту Ранчо Бойерос, атам, где раньше садились гидропланы, теперь пришвартовывались суда-охотникибереговой пограничной охраны и кубинского военного флота.