Ты такой тупой оптимист, Макс.

– Мы знаем расположение некоторых укрытий, куда они могли податься, Калапина.

– И на каждое известное тебе укрытие приходится девять других, о которых твои ищейки не дознались, – язвительно парировала оптиматка.

– Мои люди оцепили весь район, Калапина. Мы прочесываем его дюйм за дюймом, с предельной щепетильностью. Они – там, и мы их найдем.

– Макс – такой болтушка, – отрекомендовала Калапина, глядя на Шрайля. Натянуто улыбнувшись, тот уставился на отражение Оллгуда в своем тронном зеркале.

– Макс, ты нашел источник, из которого был украден эмбрион на замену эмбриону Дюрантов? – спросил он.

– Еще нет, Шрайль. – На лице Оллгуда отражалось недоумение; он не понимал, отчего оптиматы сегодня настроены так воинственно.

– Ты искал в Ситаке? – спросила Калапина.

Оллгуд нервно облизал губы.

– Отвечай! – выпалила она, видя страх в его глазах.

– Мы работаем над этим, Калапина, но…

– Думаешь, мы слишком поторопились? – заключила оптиматка.

Оллгуд покачал головой.

– Ты ведешь себя странно, – заметил Шрайль. – Ты боишься нас?

Оллгуд поколебался, но ответил:

– Да, Шрайль.

– «Да, Шрайль»! – снова передразнила его Калапина. Страх в его глазах сменился гневом.

– Я делаю, что могу, Калапина.

Она отметила его манеры; несмотря на гнев, он был собран и отвечал очень точно. Ее глаза расширились от внезапной догадки. Неужели это возможно? Она обернулась на Шрайля, гадая, заметил ли он то же, что и она.

– Макс, зачем ты вышел с нами на связь? – спросил оптимат.

– Я… докладываю, Шрайль.

– Но ты ничего не доложил.

Нехотя Калапина все же подключила прибор для специального сканирования Оллгуда. Посмотрела на результаты и оцепенела, охваченная ужасом и яростью. Киборги осквернили Макса! Ее Макса!

– От тебя требуется только подчинение, – говорил Шрайль.

Оллгуд молча кивнул.

– Ты! – прошипела Калапина, наклонившись к экрану. – Как ты посмел?! Почему? Почему, Макс?

– Что?… – удивился Шрайль.

Оллгуд уже знал, что его раскрыли. Он знал, что это конец, читал это в ее глазах.

– Я видел… я нашел клонов, – пробормотал он.

Дернувшись, Калапина крутанула одно из колец на подлокотнике трона. В Оллгуда ударило звуковой волной, и картинка дрогнула. Его губы беззвучно зашевелились, он закатил глаза и рухнул.

– Ну и зачем ты это сделала? – спросил Шрайль.

– Он – киборг! – выдохнула Калапина, кивая на отчет приборов.

– Макс? Наш Макс? – Шрайль пробежал глазами строчки кода и неохотно кивнул.

– Мой Макс, – поправила она его.

– А ведь он так обожал тебя, так любил…

– Больше нет, – прошептала Калапина. Она выключила экран… и продолжила на него смотреть. Произошедшее уже начинало стираться из памяти.

– Но тебе ведь было приятно? – поинтересовался Шрайль.

Их взгляды встретились в зеркалах.

– Приятно? На самом деле… насилие вызывает чувство эйфории.

– Славно. Теперь у нас больше нет Макса, – подвел черту оптимат.

– Мы введем в игру его клона, – отмахнулась Калапина. – На данный момент Служба безопасности прекрасно обойдется и без него.

– Но кто выведет клона из стазиса? – спросил Шрайль. – Иган и Баумор больше не на нашей стороне. Фармацевт Ханд мертв.

– А где шляется Норс? – спросила Калапина.

– Решает проблемы с ферментами, – весело сказал Шрайль. – Он говорил что-то о необходимости корректировок. Думаю, ищет теперь замену производным от энзимов бонеллий[18].

– Норс может активировать клона, – сказала Калапина. На миг она задумалась, зачем им вообще понадобился этот дубликат. Ах да, Макса-то больше нет.

– Так просто не получится, – заметил Шрайль. – Клоны сейчас уже не того качества, что прежде, сама знаешь. Нового Макса нужно как следует подготовить, он должен мягко вжиться в свою роль. Это может занять недели, если не месяцы.

– Тогда один из нас может управлять службой безопасности, – сказала она.

– Серьезно? Мы прошли специальную подготовку? – поинтересовался Шрайль.

– Принимать подобные решения так приятно. Не то чтобы мне было очень скучно жить последние столетия, но сейчас – сейчас я чувствую себя полной жизни, живой, чувствую азарт. – Калапина подняла глаза к камерам слежения – гроздь красных огоньков свидетельствовала о том, что коллеги-оптиматы следят за всем, что творится в зале. – И в этом я не одинока, – добавила она.

– Ты ожила, а вот Макс уже не оживет. – Шрайль исследовал задумчивым взглядом мерцание внутренней стенки выдвинутого сегмента шара-оракула. – Макс мертв.

Калапина снова вспомнила произошедшее.

– Любого Макса можно заменить. – Она смотрела в отражатель, повернув голову так, чтобы ее лица не было видно в отражателе. – Ты совсем не следишь за собой сегодня, Шрайль. Уже дважды говорил о смерти.

– Последи сама за собой! Ведь это не я выпилил Макса.

Она громко засмеялась.

– Сама себе удивляюсь, Шрайль.

– Ты не заметила изменений в своих ферментных потребностях?

– Несколько. И что из того? Времена меняются – таков закон бытия. Приходится вносить коррективы.

– Действительно, – протянул он.

– Где они нашли замену эмбриону Дюрантов? – спросила Калапина, перескакивая с темы на тему.

– Быть может, новый Макс это выяснит.

– Ему придется.

– А не то вырастишь еще одного?

– Не издевайся, Шрайль.

– И думать о таком не смею.

Калапина снова посмотрела на него.

– Вдруг они произвели собственный эмбрион для замены? – спросил Шрайль.

Она отвернулась.

– Во имя всего, как?..

– Они могли отфильтровать воздух от стерилизующего газа.

– Ты отвратителен!

– Я? А тебе разве неинтересно, что скрывал Поттер?

– Уже давно известно, что он скрывал.

– Человек, который посвятил себя сохранению жизни… естественной жизни, – произнес Шрайль. – Что двигало им?

– Поттера больше нет.

– Но что он скрывал?

– Думаешь, он ему был известен источник… воздействия?

– Вероятно. И он знал, как раздобыть эмбрион.

– Тогда запись указала бы его происхождение. Ты же сам говорил.

– Я уже не уверен.

Калапина пытливо разглядывала Шрайля в отражателе.

– Это невозможно.

– Что? Я уже и усомниться не могу?

– Ты знаешь, о чем я. У тебя мысли на лице написаны.

– Но это же возможно.

– Это не так!

– Ты просто упрямишься, Кала. Уж кто-кто, а женщина не может отрицать такую возможность.

– Вот теперь ты точно отвратителен!

– Мы знаем, что Поттер создал человека, способного к воспроизводству, – рассуждал Шрайль. – И он мог бы создать уйму таких мужчин и женщин. И все мы знаем, что бывает, когда разнополые фертильные особи вступают в связь. Так размножались наши предки.

– Ты ужасен, – выдохнула она.

– Значит, концепция смерти для тебя приемлема, а это нет, – сказал Шрайль. – Интересно.

– Мерзость! – рявкнула Калапина.

– Но возможная.

– Эмбрион-подменыш не был фертильным! – возмутилась она.

– Тогда они могли спокойно им пожертвовать, разве нет?

– Где им взять резервуары, ферменты?

– Там, где они были всегда.

– Где?

– Они поместили плод Дюрантов в лоно его матери. В этом я уверен. Разве не удобно спрятать эмбрион там, где началось его существование? Разве не было бы столь же логично