Машина Кейт с заснеженными стеклами стояла на подъезднойдорожке, а это означало одно: сама Кейт дома, хотя свет не горит, а она неотвечает на звонки. Вчера, обнаружив, что беременна, она решила сразу же обовсем рассказать Эвану, хотя Холли советовала сначала хорошенько все обдумать.Правда, Кейт согласилась последовать совету подруги и отправиться в офис Эвана,где он не сможет устроить сцену.

– Кейт! – повторила Холли.

– В гостиной! – откликнулась Кейт, поспешно включая лампу иотбрасывая подушку, которую судорожно стискивала в руках все то время, покатупо смотрела в темноту.

– Я заснула, – солгала она. – Хочешь кофе?

– Еще бы! – обрадовалась Холли.

– Который час?

– Начало седьмого.

Кейт спустила ноги с дивана, встала и поплелась на кухню.Холли, поняв, что случилось неладное, отправилась следом.

– Мне нужно переодеться и идти на работу. Еще два часа назадмне следовало быть в ресторане.

Пока она насыпала кофе в кофеварку, Холли подошла к буфету ивынула две кружки.

– Надеюсь, с Эваном все обошлось?

Вместо ответа Кейт протянула левую руку, на которой большене было обручального кольца.

– Собственно говоря, я и ожидала чего-то в этом роде, –произнесла она ровным голосом, наполняя кофеварку водой. – Что ни говори, а ясобиралась признаться, что беременна от другого мужчины, которого Эванпрезирает от всей души. Но...

– Но – что? – настаивала Холли.

Опершись ладонями о раковину, Кейт внимательно наблюдала,как поднимается уровень воды в кофеварке.

– Но мне в голову не приходило, что все так ужасно кончится.Услышав, в чем дело, он побледнел, но тут же пришел в себя и даже обнял меня исказал, что я не виновата и что Митчел сделал жертвами нас обоих, как, должнобыть, и задумал с самого начала. И добавил, что мы можем все исправить ипродолжать жить дальше, словно ничего не случилось.

– Но что же все-таки произошло?

– Я сказала, что вряд ли смогу вынести такое испытание какаборт.

– И что было потом?

– Он как с цепи сорвался, – глухо пробормотала Кейт и,заметив, что кофеварка переполнилась, поспешно завернула кран и включила свет.– Ты когда-нибудь задавалась вопросом, каким образом спокойный, уравновешенныйчеловек вроде Эвана способен запугать противную сторону в суде?

– Я задавалась вопросом, почему все считают его такимхорошим адвокатом. Повернись, чтобы я видела твое лицо, – попросила Холли,кладя руки на плечи Кейт и вынуждая ее повернуться.

– Можешь больше не гадать, – посоветовала Кейт, громкосглотнув. – Сегодня я получила некоторое представление о том, как он ведетперекрестный допрос. Он начал с быстрых, глубоких надрезов скальпелем,припомнив все те глупости, которые я успела наделать за все прошедшие годы и скоторыми он был принужден мириться. Ну а потом вооружился бензопилой и уже неминдальничал. Осыпал меня всеми мыслимыми ругательствами и орал так громко,что, должно быть, его крики разносились по всему этажу. Наконец, он велел мнеубираться и больше не показывать туда носа.

– Грязный лицемер! Только не воображай, что он был верентебе все эти четыре года! О нем ходило много слухов, и все на одну тему!

Кейт отвернулась и взяла сахарницу и две чайные ложки.

– Это всего лишь слухи. А на деле это я подлая и грязная, ане он.

– Но ведь он был готов продолжать «мириться» с твоиминедостатками, согласись ты сделать аборт!

– Да. Определенно, – кивнула Кейт, пытаясь выглядетьбеспечной. Но вместо этого казалась бесконечно измученной. – Мне дажепоказалось, что аборт в его представлении – это некий род мести: убийстворебенка Митчела – плата за оскорбление Эвана и моей гордости.

– Плевать ему на твою гордость. Все дело в гордостиБартлеттов. Бьюсь об заклад, он был бы куда меньше оскорблен, если бы тебяобрюхатил кто-то, кого он считает своей ровней.

Кейт почти улыбнулась на это. Почти, но не совсем – Сколькораз я тебе говорила, что Эван двуличный...

– Не надо – перебила Кейт, снова хватаясь за кофеварку. – Мнемерзко вспоминать, как он обошелся со мной, и я не вернулась бы к нему, дажеесли бы он на коленях молил меня об этом. Но он был совершенно раздавлен. Яглубоко ранила его на Ангилье, когда обо всем рассказала, но сегодня он былпросто уничтожен.

Они молча уселись за кухонный стол, ожидая, пока будет готовкофе. Кейт подвинула Холли кружку и сахарницу, после чего подхватила своюкружку и устремилась в спальню.

– Ужасно не хочется оставлять тебя, но мне нужно одеться иехать на работу.

– Не нужно. С самого своего приезда ты каждый день работаешьдо полуночи.

– Но два дня назад мы смотрели кино, и я брала выходной.

– Ну да, в воскресенье, когда ресторан закрыт! Можно жепропустить хоть один вечер!

Кейт повернулась, посмотрела на кружку в своей руке ирассерженно пожаловалась:

– Я все время хочу спать, так что глаза сами собойзакрываются и ноги подкашиваются. И еще я беременна, потому что вообразила себявлюбленной в мужчину, оказавшегося безжалостным, жестоким, развратным чудовищем.Если на свете есть Бог, у меня будет выкидыш!

И тут словно прорвало плотину: Кейт прижалась к Холли игромко зарыдала.

– Даже если бы я и хотела сейчас ребенка, все равно страшноподумать, какие гены он унаследует от своего папаши. Он м-монстр!

– Знаю, – кивнула Холли, улыбаясь и гладя Кейт по спине. – Атеперь пойдем в гостиную. Позвонишь в ресторан, я выберу фильм, а потомпереночую у тебя.

Холли остановилась на «Красотке», потому что фильм быллегким и хорошо кончался.

– Не могу я родить этого ребенка, – прошептала Кейт сдивана, и к тому времени как Холли вставила кассету и обернулась, она ужеспала.

– Пойдем, Макс, – позвала Холли. – Не знаю, как насчет тебя,а мне требуется что-то покрепче кофе. Сделаем набег на винный погреб!

И с этими словами она вернулась на кухню, но не успеладобраться до полочки с напитками, как кто-то громко постучал в дверь. Холли отнеожиданности подскочила, но, надеясь, что это Эван, возможно, приползший сюдана коленях, открыла дверь. И удивленно отступила. На пороге стоял мрачныйседовласый мужчина лет шестидесяти в облачении католического священника: черныйкостюм и белый воротничок.