– Глобально нет. Это неизлечимо. А навремя прочистить ему мозги, может, и получится, – проговорил Шурасик изабегал вокруг зеркала, что-то бормоча.

Мутное стекло, прежде не отражавшее ничего,кроме физиономии Шурасика и мозаичных стен Зала Двух Стихий, затянулосьтуманом.

– Хе-хе! Получилось! – радостносказал отличник.

Туман мало-помалу рассеялся. На зеркалепроступили мелкие, неотчетливые, быстро перемещающиеся силуэты разных цветов,мелькавшие снаружи купола Грааль Гардарики .

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросилСемь-Пень-Дыр.

– Примерно, – кивнул Шурасик. –Это нам зеркало схему сражения рисует. Тибидохс атакован. Красные силуэты –маготворцы вуду и магнетизеры из группы немедленного реагирования. Синиесилуэты – атакующие их вампиры. Маготворцы вуду, конечно, бойцы классом повыше,но опять же осиновых кольев вовремя не запасли. Кроме того, убитые вампиры непополняют ничьих рядов, а всякий загрызенный маготворец становится вампиром.

– А вот те штуки?

– Синие? Транспортные гробы вампиров. Онимногоместные, поэтому малость подлиннее, чем гробы вампиров-камикадзе. Крышкаиспользуется как таран, заговоренные гвозди отлично подходят для метания.Горючее – консервированная донорская кровь. Мерси боку господину Дурневу!

– Чего-чего? При чем тут мойпапуля? – возмутилась Пипа.

– А кто им кровь поставляет?

Гробыня зевнула.

– Хватит вам собачиться! Хорошо еще, чтоГроттерша, когда удирала, заблокировала Гардарику . Еще одна строчка заслуг напостамент ее памятника.

– Не моего памятника, – уточнилаТаня.

– А чьего же?

– Гардарику блокировал Глеб. Причемухитрился сделать это с помощью некромагии. Я думала, такое невозможно. Но онсказал, что подобрать антиблок от некромагии сложнее, – сказала Таня.

Бейбарсов пожал плечами, словно говоря, что несделал ничего особенного.

– Умница, Душибукашкин! Продолжайколотить сусликов и дальше! Родина тобой гордится! – одобрила Склепова.

Глеб хмыкнул. Не похоже было, чтобы натискСклеповой его смутил.

– Трупенция Могилова, солнце мое ясное!Однообразие твоих шуток меня угнетает! – заметил он.

– Ясный перец. Ты ж по жизниугнетенный, – с досадой сказала Гробыня.

Таня взглянула на Гробыню с подозрением.Последний, кого Склепова доставала с таким упорством, был Пуппер, да и то вовремена hleb-and-sol, когда он Гробыне еще нравился. Это наводило на мысли.

Тане почему-то не хотелось, чтобы Бейбарсовдостался Склеповой. Опять срабатывало чувство собственности. И сам не гам идругому не дам. Ей стало неловко перед Ванькой и Пуппером, у каждого из которыхбыли свои надежды. И еще Ург в Параллельном Мире, с которым она точно никогдабольше не встретится. Она ощутила себя жадной, мерзкой и одновременнонесчастной.

«Интересно, хорошие люди могут испытыватьплохие желания?» – мучительно, и далеко не впервые, задумалась она.

Битва вампиров и маготворцев не прекращалась.И к тем, и к другим продолжали подтягиваться подкрепления. Пока одни сражались,другие атаковали Грааль Гардарику сильной магией, пытаясь пробить в ней брешь.

Особенно в этом преуспевали штатные боевыемаги из Магщества, которые раз за разом били в уязвимые места Гардарики тараном– артефактом гуннов. Тем временем другие ослабляли энергию барьерамногочисленными запуками, которые обрушивали на купол с разных сторон.

– Возможно, нам удастся продержаться доутра, стравив вампиров и маготворцев. Это очень кстати, что им приглянуласьодна кость. Но завтра все равно подойдет чертов магоносец «Крошка Цахес» и нампридется туго, – сказал Баб-Ягун.

– Есть одна идейка! Мы всегда можемоткрыть Жуткие Ворота и рвануть весь мир… – с предвкушением заявил Гуня Гломов.

– Типун тебе на язык, Гуннио! Хотявообще-то мысль недурна! Уверена, Пинайосликову она понравилась!.. Ах да, да, язабыла! Это несмешно! Пардон, господин некромаг! Оченно извиняюсь! –заметила Склепова.

Она повернулась к зеркалу, на которомпоявилась багровая физиономия Малюты Скуратоффа. Малюта проносился куда-то вреактивном гробу вместе со своим трупохранителем Бумом. Обращаясь к Малюте,который явно не мог ее слышать, Склепова продекламировала:

– Борец за мир, один вампир Заходиткак-то раз в трактир. В трактире видит шумный пир И просит он налить кефир. «Аесли не нальешь кефир – Вмиг укушу я весь трактир, Вмиг разорву я весь трактир– Так обожаю я кефир!»

– Сама написала? – спросил Ягун.

– Ага. Примерно годик назад сподвиглась.Только не говори, что совсем плохо. Я обрыдаюсь, – мирно сказала Гробыня.

– Quod scripsi, scripsi! [11] – важно подвел итог перстеньФеофила Гроттера.

– Почему вампир – борец за мир? ВозьмиГроттершу! Вот уж вампирюка – всем вампирюкам вампирюка! И за мир не борется!Это явно избыточная характеристика. В поэзии таких не должно быть! –сказала Лиза Зализина. Она держалась поблизости и так ела Ваньку глазами, чтобыло удивительно, как от того не остался один скелет.

– Слышь, Лизка, иди погуляй! –произнесла Гробыня.

– Это тоже избыточная реплика! Вы все тутизбыточные! Мне вас жаль! – заявила Зализина и удалилась, кормя кукушкуконсервированными гусеницами. Повинуясь оживляющему заклинанию, гусеницыкорчились в судорогах, симулируя энтузиазм.

* * *

Время шло. А что ему еще оставалось делать?Пипа Дурнева вместе с Бульоновым обошла комнаты преподавателей, нося с собойЧерные Шторы. Шторы вампирили напропалую, напитываясь энергией, как промокашка.Им требовалось не больше десяти минут, чтобы проникнуть в чужую мечту иотфильтровать суть. Уникальной зловредности был артефакт.

Пипа смотрела во все глаза. Всего за час онаузнала больше сокровенных тайн Тибидохса, чем за весь минувший год. ГенкаБульонов вздыхал и толком не понимал, что мелькает на темной плотной ткани.Внутренние движения чужих душ были для него слишком тонкой материей. Для него иродная душа была потемки.

Наконец с Черными Шторами, наброшенными наплечи, Пипа вновь появилась в Зале Двух Стихий.

– Смотрите, они ее не душат! –пораженно воскликнула Маша Феклищева.

Семь-Пень-Дыр ехидно посмотрел на нее.