– Сама рискни задушить человека с такимуровнем интуитивной магии. Да тут на тридцать метров вокруг все огнемохватит, – сказал он со знанием дела.

– Ну как? Узнала? – едва увидевПипу, нетерпеливо крикнул Шурасик.

Пипа задумчиво провела ладонью по шторам.

– Начнем с терзаний Готфрида Бульонского.Он раз за разом подходил к девушке-нищенке, которая сидела у городских ворот ипросила милостыню. Он полюбил ее, но постыдился заговорить к ней, потому чтоона была одета в отвратительные лохмотья. Всю ночь он ходил по дворцовому паркуи убеждал себя. Когда же, решившись, Готфрид наутро пришел к воротам, она былауже невестой другого. Оказалось, чтобы спастись от вурдалака с глазамивасилиска, который приходил к ней в снах и терзал ее каждую полночь, девушкадала обет, что оденется нищенкой и выйдет замуж за первого, кого не смутит ееодежда. Кстати сказать, она мало того что была красавица, но еще и принцессанебольшого, но довольно приличного государства. И Готфрид ей очень понравился.Вот только заговорил с ней другой, а обеты не нарушаются… И вот с тех порГотфрид не знает покоя. Даже бродя с копьем по подвалам и охотясь на нежить, онвспоминает тот солнечный день и девушку-нищенку, от которой он отвернулся.

– Вот уж не думал, что Готфрид такойчувствительный, – с насмешкой заявил Семь-Пень-Дыр.

Шурасик нетерпеливо дернул плечом, приказываяПипе не отвлекаться на идиотские реплики с места. Пипа не отвлекалась. Онапродолжала:

– Поклеп Поклепыч… Тут история еще болеезапутанная и неприятная, хотя, пожалуй, нелепая. Когда Поклеп учился вТибидохсе – курсе на втором, кажется, у тогдашнего преподавателя по сглазупропала шкатулка. Эта была шкатулка-артефакт. Все предметы, положенные в нее иоставленные на ночь, превращались в свою противоположность: змея в цветок, водав огонь, светлый перстень в перстень мрака… Скорее всего, ее утащила нежить и,поиграв, бросила. Она же тупая, нежить и не знает цены тому, что попадает к нейв руки. Однажды Поклеп случайно нашел ее где-то на чердаке, измазанную слизью,и, поняв, что это, взял. Несколько дней он прятал ее, ставя разные опыты, апотом решил вернуть хозяину. Он спускался по лестнице со шкатулкой в руках,среди ночи, когда внезапно ему попался навстречу преподаватель по сглазу – тотсамый темный маг. Поклеп растерялся и зачем-то – сам не зная зачем – спряталшкатулку под рубашку. Это произошло просто от испуга. Но преподаватель этозаметил. Он обвинил Поклепа в воровстве, а тот так растерялся, что не смогничего внятно объяснить. Да и как тут объяснишь? Если хотел вернуть, зачемпрятал, когда увидел хозяина? Произошел ужасный скандал, его едва не отчислили,но вступился – кто бы вы думали? – профессор Клопп! Но все равно вся школасчитала Поклепа вором. А он затаил это в себе и не оправдывался. Тогда у него ииспортился характер… В развилке своей памяти Поклеп не прячет ту шкатулку пододежду, а иногда даже вообще не берет ее с чердака, а швыряет со стеныТибидохса в болото…

Услышав про шкатулку, Склепова быстро, словноненароком, взглянула на Ягуна. Убедившись, что Ягун смотрит в зеркало, гдемелькают гробы вурдалаков, Гробыня успокоилась. Черные Шторы шевельнулишерстяными кистями. На миг на плотной ткани появилось и исчезло лицо молодогоПоклепа – обиженное, злое и очень несчастное.

– Бедняга Поклеп! Мне всегда казалось,что у него есть тайна… Что-то такое, что его озлобило… А Медузия, что унее? – спросила Таня.

Пипа хмыкнула.

– Медузия никак не забудет Персея –типчика одного со щитом и мечом. На самом деле, как я поняла, мифы врут. Вмифах как? Меди была разбойница, убивала путников, превращала их в камни ивообще отмораживалась по полной программе. А потом пришел храбрый юноша иотрубил ей голову. Так?

– Так, – сказала Таня.

Пипа покачала головой.

– Так вот, это все полный бред. Делообстояло иначе. Медузия была гордая, решительная и одновременно… в общем… у неечто-то творилось с кожей, что-то связанное с проклятием умершей ведьмы, котороенепросто было снять, и она ужасно комплексовала. Действительно, если веритьтому, что показывают Шторы, выглядела Меди кошмарно. Потому она и удалилась наморской берег, подальше от человеческого жилья. Но даже и там, в захолустье, ейне давали спокойно жить герои. Как я понимаю, они бродили по Греции целымитабунами и искали, где бы им поиграть мускулами. Нагеройствуют с три короба,кого-нибудь разрубят секирой и отправляются дальше. В общем, пронюхав проМедузию, герои подваливали туда толпами и насмехались. Некоторые принималисьвслух философствовать, какая женщина в Греции самая безобразная: Меди илистолетняя горбунья из Фив, у которой гноятся глаза. В общем, как-то раз Медузиявышла из себя и превратила взглядом в камни десятка два болтунов. Остальныегерои испугались, разбежались и по всей Греции разнесли грязные сплетни проразбойницу, которая убивает храбрецов. Никто больше не совался к Медузии, и онадолго жила одна на морском берегу, ожидая, пока истекут десять лет проклятия.Именно на этот срок сглазила ее темная ведьма.

– А Персей?

– Персей появился позднее. Он поселилсянеподалеку, в соседней бухте. Он не лез к Меди и попадался ей лишь изредка,постепенно приучая ее к себе. Потом они стали видеться чаще. Персей говорил,что Медузия красавица, что ему плевать на проклятие, что он готов ждать ивсякое такое. Меди привыкла к нему и полюбила. Хотя, конечно, никогда бы ему обэтом не сказала. И вот однажды, когда она заснула и ее голова лежала у Персеяна коленях, он достал меч, деловито потрогал пальчиком лезвие и отрубил ейголову. Как оказалось, голова Медузии нужна была Персею, чтобы выполнитькакой-то квест и превратить в камень морское чудовище… Ну а мифы, ясное дело,писались потом со слов Персея. Историю – особенно историю войн – всегда пишутпобедители. У проигравших нет уже ни крови, ни чернил.

– Сволочь этот Персей! Говорила мне мама:не верь мужикам, дочка! Или ты их кинешь, или они тебя бросят! – хмыкнулаГробыня. – А что скрывает Сарданапал, а, Пипенция? Какая тайна у нашегопожизненно-посмертного лауреата?

– Сарданапал не может простить себеисторию с Древниром и его сыном. Если бы он пошел тогда с ними, возможно, сынДревнира остался бы жив. Я даже видела на Шторах лицо того, кто зарубил сынаДревнира. Думаю, это был страж тьмы – высокий, суровый, одетый в красное. А мечДревнира взял какой-то страшный горбун… Это и есть стрелка, где расходятся путижизни Сарданапала. Опять же я не могу внятно пересказать всю историю – Шторы ужбольно сбивчиво все показывали. Но одно я все же поняла. Это как-то связано смечом Древнира, который стал мечом тьмы, и каким-то мальчишкой со светлымидлинными волосами, из которых пойдет кровь, если отрезать хотя бы прядь.