Новая пауза, долее долгая. Ранее пустая бобина заполниласьуже наполовину.

— Тогда слушайте, и я расскажу вам историю неудачливого инесчастливого человека. Возможно, это слишком длинная история и вам не будетхватить времени выслушать ее. Если так, то по крайней мере трое из вас знаютназначение клавиши «FF». Что касается меня, то я нахожусь в таком месте, гдечасы исчезли за ненадобностью, а употребление в пищу брокколи, несомненно,запрещено законом. В моем распоряжении все время мира.

Эдди вновь поразила усталость, сквозившая в голосе мужчины.

— Я только хочу предложить не прокручивать пленку вперед безкрайней на то необходимости. Как я и говорил, возможно, что-то в моем рассказесможем вам помочь, я только не знаю, что именно. Я просто слишком быстро кэпицентру событий. И устал все время быть начеку, не только, когда бодрствую,но и во сне. Если бы я не мог время от времени ускользать в Пряничный домик и спатьздесь безо всяких защитных барьеров, охраняющих мой разум, кан-тои Финли давнобы загребли нас троих. В углу есть диван. Он сделан из прекрасного, неприлипающего к одежде и коже маршмэллоу. Я могу подойти к нему, лечь и видетькошмары, которые необходимы мне для того, чтобы сохранить здоровую психику. Апотом могу вернуться в Девар-тои, где моя работа — защищать не только себя, нои Шими, и Динка. Делать все необходимое для того, чтобы охранники и их гребанаятелеметрия понятия не имели о том, какими тайными операциями мы занимаемся. Вседолжно выглядеть так, будто мы находимся в наших апартаментах, в Читальне,может, смотрим кино в «Жемчужине» или пьем газировку и едим мороженое в«Аптечном магазине Генри Грэма». При этом мне нужно и оставаться Разрушителем,и каждый день я чувствую, как Луч, с которым мы сейчас работаем, Медведя иЧерепахи, изгибается все сильнее и сильнее.

Доберитесь сюда быстро. Очень мне этого хочется. Доберитесь,как можно быстрее. И дело, знаете ли, не только в том, что я могу допуститьошибку. Динки ужасно вспыльчив, и есть у него привычка говорить все, что ондумает, тем, кто наступает ему на больную мозоль. В таком состоянии он можетляпнуть лишнее. И Шими делает все, что в его силах, но, если кто-то задаст емуне тот вопрос или застигнет за чем-то запретным, когда меня не будет рядом,чтобы все поправить…

Бротигэн эту фразу не закончил. Но слушатели у него былиособенные, и все поняли без слов.

3

Бротигэн продолжает свой рассказ с даты и места своегорождения: год 1898, город Милфорд, штат Коннектикут. Мы достаточно частослышали эти вступительные фразы, чтобы знать: они являют собой, хорошо это илиплохо, начало автобиографии. И однако, слушая этот голос, у стрелковскладывается впечатление, что все это им вроде бы уже известно. Не только устрелков, даже у Ыша. Сначала они не могут понять, в чем же дело, но современем все становится на свои места. История Теда Бротигэна, Странствуещегобухгалтера — не Странствующего священника, во многом совпадает с историюпреподобного Доналда Каллагэна. За малым исключением они могут считатьсяблизнецами. И шестой слушатель, который находится за закрытым одеялом входом впещеру, в продуваемой всеми ветрами темноте, проникается растущими сочувствиеми пониманием. Почему нет? Спиртное — не главное действующее лицо в историиБротигэна, таковым оно являлось в истории преподобного, но все равно этоистория пагубной привычки и изоляции, история изгоя.

4

В восемнадцать лет Теодора Бротигэна принимают в Гарвард,где учился его дядя Тим, который, своих детей у него нет, с радостью готовоплатить обучение Теда. По мнению Тимоти Этвуда, все просто и понятно, какясный день: предложение сделано, предложение принято, у племянника прекрасныеуспехи, племянник получает диплом и готов занять достойное место в мебельномбизнесе дяди после шестимесячного тура по послевоенной Европе.

А не знает дядя Тим следующего: перед тем, как начать учебув Гарварде, Тед предпринимает попытку завербоваться в войсковое соединение,которое вскорости получит название Американский экспедиционный корпус [51] .«Сынок, — говорит ему врач, — у тебя чертовски сильный шум в сердце, а слухсниженный. А теперь ты собираешься сказать мне, что пришел сюда, не зная, чтодва эти отклонения обеспечат тебе белый билет? Ты уж извини, но я тебе неповерю, для этого ты выглядишь слишком умным».

И вот тут Тед Бротигэн делает то, чего никогда не делалраньше (потом он поклялся, что никогда не будет делать и в будущем). Он проситармейского врача загадать число, не между единицей и десятью, а между единицейи тысячью. Чтобы доставить ему удовольствие (в Хартфорде идет дождь, а потомуна призывном пункте никто никуда не спешит), врач думает о 74 8. Тед тут же называетчисло. Потом 419… 99… и 997. Потом Тед предлагает врачу подумать о знаменитомчеловеке, живом или мертвом, и когда Тед называет Эндрю Джонсона, не Джексона —Джонсона [52] , доктор наконец — то проявляет интерес к необычномупризывнику. Он приглашает в кабинет другого врача, своего друга, и Тедпредлагает ему практически то же самое… за одним исключением. Просит второговрача загадать любое число между единицей и миллионом, а потом говорит ему, чтозагаданное число — восемьдесят сеть тысяч четыреста шестнадцать. На лицевторого врача на мгновение отражается изумление, чего там, он просто потрясен,которое тут же скрывается за лживой широкой улыбкой. « Извини сынок, но тыошибся на сто тридцать тысяч, или около того «, — говорит второй врач «. Тед смотритна него, без тени улыбки, не реагируя на лживую широкую улыбку, посколькузнает, что она призвана скрыть, но ему только восемнадцать лет, он достаточномолод, чтобы удивиться, а с чего, собственно, такая беззастенчивая ибессмысленная ложь? Тем временем лживая улыбка дока Номер два начинает сама посебе сползать с лица. Док Номер два поворачивается к доку Номер один и говорит:« Посмотри на его глаза, Сэм… посмотри, что происходит с его глазами «.

Первый врач пытается посветить офтальмоскопом в глаза Теда,но тот отталкивает прибор. Зеркала для него — не диковина, он видел, как инойраз его зрачки расширяются и сужаются, знает, что такое иной раз случается икогда зеркала нет под рукой, так уж устроены у него глаза, но его это неинтересует, особенно, сейчас. Ему любопытно другое: док Номер два обманул его,и он не знает, почему.

— На этот раз напишите число на бумаге, — настаивает он. —Напишите, чтобы вы не смогли меня обмануть.

Док Номер два краснеет. Тед повторяет просьбу. Док Сэм беретсо стола лист бумаги и карандаш, второй врач начинает писать число, но тут жепередумывает, бросает карандаш на стол Сэма и говорит: « Это какой — то дешевыйтрюк, Сэм. Если ты этого не видишь, значит, ты — слепец, — и выходит изкабинета.