А у меня? У меня к Ральфу чувств даже меньше, чем с Ливиану. Мы не давали друг другу обещаний?..

Или – давали? Он просил дать ему шанс.

Но дело не в Ральфе.

Ливиан не успел меня поцеловать. Мои пальцы предостерегающе прикоснулись к его губам:

– Нет, Ливиан, – покачала я головой. – Остановись. Я не идеальна, как и ты, но, прошу тебя… мы слишком часто нарушаем барьеры, их почти не осталось. Я не хочу становиться подобием своей матери. У меня впервые за много лет появился шанс что-то изменить к лучшему! Не порть его.

– К лучшему?… С Элленджайтами? Я не видел этого типа, но по услышанному – сильно сомневаюсь.

– Ну, он точно не ангел, да. Зато хотя бы не мой родной брат. Я серьёзно, Ливиан. Оставим уже этот романтический тон раз и навсегда.

– Ты станешь отрицать?..

– Не стану, – перебила я его. – Ни химии, ни притяжения между нами. Но оно не стоит разрушенных душ.

– Разве наши души и без того недостаточно разрушены?

– Я верю, что кое-что ещё можно починить. Стоит перейти черту, я навсегда возненавижу тебя и потеряю те жалкие остатки самоуважения, что у меня ещё есть. Не кради их у меня. Мне с тобой не справиться, Ливиан, но финал этой игры может быть совсем не такой, каким ты задумал.

Он внимательно глядел на меня, слушая. Смуглое, холодное, замкнутое лицо и отражение адского пламени в чёрных глазах.

– В одной реплике ты ухитряешься умолять и угрожать, Сандра?

– Я пытаюсь до тебя достучаться, Ливиан. Знаешь, мне кажется, Рэй не просто так выделяет тебя из своих детей – ты похож на него…

– Если ты хотела сделать комплимент, – поморщился он, – у тебя не получилось. И не думаю, что мы похожи.

– Мы не знаем, каким он был сначала. Когда был в нашем возрасте. Его страсть нарушать все установленные правила не принесла никому добра. Он ломает всех, кто рядом. Не превращайся в него, Ливиан. Не нужно.

Какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза, будто перетягивая невидимый канат. Потом, к моему удивлению, Ливиан отступил, убирая руки.

Я понимаю, что это всего лишь иллюзия, но у меня было такое чувство, что воздуха вокруг стало в два раза больше.

– Спасибо, – вздохнула я.

– За что? – криво усмехнулся он.

– За то, что дал шанс нам обоим поступить правильно.

– В мои планы с самого начала не входило ничего иного. На самом деле я пришёл из-за Энджела.

Я тут же скрестила руки на груди, словно заранее отгораживаясь от готовых прозвучать слов.

– Чтобы ты не собирался сказать или сделать, но Энджел, впервые за долгое время, тоже готов поступить правильно. Ирис его счастливый билет и реальная возможность стать лучшим вариантом самого себя. Тебя это не устраивает?

– С чего ты взяла, что дело во мне? Я всего лишь хочу предупредить.

– Предупредить? О чём?

– Увы, но в одном ты права – ни о чём хорошем. Я пару раз видел эту девочку, хотя мне она показалась эгоистичной куклой, но я готов согласиться – лучше одна эгоистичная кукла, чем сотни.

– Мы не против моногамии?

– Всем сердцем «за», но… как известно, всё, что до этого самого «но» – не считается. Как и моё мнение. Потому что…

Ливиан выдержал небольшую паузу.

– Потому что – что? Хотя, думаю, я знаю, чьё имя сейчас прозвучит – потому что «Рэй». Рано или поздно, чтобы не случалось или не намечалось, мы все всегда упираемся в это имя. Думаешь, я не осознавала, что Рэй не окажется в восторге от складывающихся обстоятельств? Или не догадывалась, что Энджелу, рано или поздно, придётся наконец научиться противостоять нашему монструозному отцу? По-моему, отличный повод сделать это! Постоять за свою женщину и ребёнка у него, возможно, удастся лучше, чем до сих пор получалось бороться за самого себя? Судя по выражению твоего лица ты со мной не согласен?

– Приятно ошибиться и понять, что что-то человеческое в тебе всё-таки осталось. И не просто человеческое, а с налётом романтизма, – Ливиан деланно вздохнул. – Неприятно, что придётся развеять этот флёр.

– Тогда не развеивай. Оставь, как есть.

– Увы! Если не я, жизнь сделает это сама, но по мне, так к неприятностям лучше быть готовым.

– Короче, братец? Тебе есть, что сказать по существу? Или ты планируешь завершить разговор философскими опусами?

– Ньевес беременна. Её отец вчера приходил с Рэю с разборками и угрозами. Если разразится война между двумя нашими бандами, чертям в аду станет тошно – слишком много грешников начнут поступать разом. Сама понимаешь, у отца сейчас совсем другие планы – он хочет слияния и контроля, а не очередных разборок.

Сердце в груди словно провалилось, а к позвоночнику приложили кусок льда. Это было катастрофой. Известие ставило крест на всех моих задумках. Можно сколько угодно кричать: «Нет, не может быть!» и «Рэй не может с нами так поступить».

Рэй может. А главное – поступит. Мы в очередной раз выступим в роли пешек на его шахматной доске. Но от чудовищной несправедливости всего происходящего у меня глаза застилало красной пеленой ярости. Всё налаживалось – всё наконец-то могло стать хорошо. Но история с этой испанкой грозила перечеркнуть все мои надежды.

Не говоря больше ни слова, я направилась к двери.

– Эй! Ты куда? – окликнул меня Ливиан.

– К Рэю.

– Что ты ему скажешь?

– Ещё не знаю. Но что-нибудь скажу непременно.

– Сандра, мы оба знаем, что это бесполезно. Он тебя не послушает.

– Да?! – ярость во мне кипела, как готовая выплеснуть из жерла вулкана лава. – Если всё бесполезно, если ты не хочешь, чтобы я вмешивалась, зачем было приходить сюда и говорить мне эти новости?

– Чтобы они не стали для тебя громом среди ясного неба позже. Ты не можешь ничего изменить…

– Перестань повторять это раз за разом. Может и не смогу, ну так я хотя бы попытаюсь. Терять-то мне всё равно нечего! Рэй готов единственного небезразличного мне человека поломать, как игрушку и, может быть, моё вмешательство ничего не сможет предотвратить, но я не стану стоять в стороне и просто молчать.

– Можешь говорить, можешь кричать – это ничего не решит.

Но я его уже не слушала.

Наше проклятое подземелье, похожее на лабиринт, извивалось, точно чрево гигантского змея. Не выбраться отсюда ни одному из нас. Что не делай – ни у кого ни шанса, будь оно всё проклято!

Я ворвалась в комнату Рэя без стука. Замок тоже не стал преградой, мой новообретённый дар буквально разнёс его по винтикам.

Вопреки моим ожиданиям, Рэй был в своей комнате один. И относительной трезвый. Полностью трезвым я его вообще не помню. Это постоянный образ – он с бутылкой вина в руке и с папиросой, от которой несёт тошнотворно-сладким запахом гашиша. Но, поскольку ещё сейчас едва-едва полдень, этого мало, чтобы привести его привычное полуживотное скотское состояние.