Алану удался бруклиновский бросок – все кегли отлетелиназад.

Он поднялся, запустил оба мяча в желоб и снова сел. Рэйпропустил ход.

Алан начал готовиться к очередному броску, а Рэй возобновилсвои инструкции. – Так вот, нужно электричество, какой-нибудь аккумулятор. Утебя есть?

– Да, – ответил он. Он посмотрел на количество очков противсвоего имени. Сорок семь. На семь лет больше, чем его возраст.

– Ты можешь разрезать бикфордов шнур, связать концы вместе ивзорвать все шашки одновременно. Понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

Алану удался еще один бруклиновский бросок. Он вернулся кним, самодовольно усмехаясь. – Нельзя полагаться на эти бруклиновские штучки,парень. Целься лучше вправо.

– Не надо ля-ля своим ребятам. Я отстаю от тебя только навосемь очков. Он бросил, заработал шесть очков и снова сел за столик. Рэй сновапропустил ход.

Когда он сел за столик, Рэй спросил у него:

– Вопросы есть?

– Нет, вопросов нет. Мы можем уйти после конца этой партии?

– Конечно. Но немного физической нагрузки тебе не повредит,а то ты малость проржавел. Когда ты подаешь, правая рука у тебя все времязажата, понимаешь? В этом-то все и дело.

Алан снова совершил бруклиновский бросок, но на этот раз неуложился в интервал семь-десять. Назад он вернулся, изрыгая страшныеругательства.

– Я же говорил тебе не полагаться на эти бруклиновскиеброски, – усмехаясь, сказал Рэй.

– Так твою мать, – прорычал Алан. Он взял запасной шар иснова послал его в желоб.

– Ей-богу, – расхохотался Рэй. – Некоторые ребята просто неподдаются дрессировке. Говори им – не говори, они все равно лепят раз за разомодну и ту же лажу.

У таверны «Таун Лайн» была огромная красная неоноваявывеска, которой, судя по всему, ничего не было известно об энергетическомкризисе. Она гасла и зажигалась с каким-то бессмысленным, вечным упорством. Подкрасной неоновой вывеской висело объявление:

СЕГОДНЯ НОЧЬЮ

СКАЗОЧНЫЕ УСТРИЦЫ

ПРЯМО ИЗ БОСТОНА

Перед таверной была расчищенная автостоянка, забитаямашинами субботних завсегдатаев. Когда он подъехал поближе, он увидел, чтостоянка расположена вокруг здания буквой «Г», и в дальнем конце еще естьнесколько свободных мест. Он поставил машину и вышел на улицу.

Ночь была жутко холодной. Это был тот вид холода, который выпочти не замечаете до тех пор, пока не осознаете, что ваши уши превратились вбезжизненную резину в первые пятнадцать секунд, после того как вы оказались наоткрытом воздухе.

Над головой у него сверкали миллионы звезд, казавшиесясегодня особенно крупными, яркими и свежими.

Через заднюю стену таверны до него доносились звуки песни«После полуночи» в исполнении «Сказочных Устриц». В голове у него даже всплылоимя человека, написавшего эту песню, – Дж. Дж. Кейл. Интересно, откуда он этознает? И почему вообще человеческий мозг забит какой-то абсолютнобессмысленной, никому не нужной информацией? Он похож на свалку, где можно разыскатьвсе, что угодно – телефоны давно забытых знакомых, фамилии неизвестных емулюдей, обрывки газетных сплетен и цену ботинок, которые он купил двадцать леттому назад. Но то, в чем ты по-настоящему нуждаешься, проваливается в какую-точерную, хлюпающую дыру, откуда нет возврата. Он помнит имя человека,написавшего «После полуночи», но как бы он ни старался, он не сумеет вспомнитьлицо своего мертвого сына. Что ни говори, но в этом была какая-то утонченная,продуманная жестокость.

На стоянку въехал грузовик «Кастом Кэб». Рэй и Аланзапарковали его сразу же за микроавтобусом и вышли из кабины. От их веселойразвязности не осталось и следа – лица их были сосредоточены и суровы.Наступило время заняться серьезным делом. Одеты они были в армейские полушубки иперчатки на меху.

– Деньги, – коротко сказал Рэй.

Он вынул конверт из внутреннего кармана пальто и протянулего Рэю. Рэй открыл конверт и, не доставая денег, пошуршал внутри банкнотами,скорее приблизительно оценивая сумму, а не пересчитывая.

– Хорошо. Открывай свой фургон.

Он открыл заднюю дверь (в рекламных брошюрах «форда» онаносила гордое имя Волшебных Ворот). Рэй и Алан вынули из грузовика тяжелыйдеревянный ящик и подтащили его к микроавтобусу.

– Бикфордов шнур на дне, – сказал запыхавшийся Рэй, из носакоторого вырывались две струи белого пара. – И не забудь, эта штука сработаеттолько от электричества. А без этого смело можешь использовать ее в качествесвечей на праздничном торте.

– Я помню.

– И еще: тебе надо почаще играть в боулинг. У тебя хорошийзамах.

Они вернулись в кабину грузовика и уехали. Через минуту онтоже уехал, оставив «Сказочных Устриц» допевать свою песню. Уши его замерзли.Отогреваясь в тепле печки, он ощутил в них легкое покалывание.

Добравшись до дома, он втащил ящик внутрь и вскрыл егоотверткой. Взрывчатка выглядела именно так, как сказал Рэй – это были серыевосковые свечи. Под шашками и слоем газет лежали два белых мотка бикфордовашнура.

Он положил ящик в шкаф в гостиной и попытался временнозабыть о нем, но от него словно исходили темные волны, и скоро по всему домураспространилась тягостная, зловещая атмосфера, словно давным-давно здесьпроизошло что-то ужасное, какое-то кошмарное преступление, которое до сих портяготеет проклятием над миром живых.

Он выехал на Взлетную Полосу, добрался до Нортона и принялсякружить по улицам в поисках места, где работал Дрейк. Он проезжал мимо рядовперенаселенных зданий, стоявших плечом к плечу, таких ветхих, что казалось,если бы не скученность домов, подпиравших друг друга, они давно бы рухнули. Накрыше каждого из них рос целый лес телевизионных антенн, похожих на вздыбленныеот ужаса волосы. Бары были закрыты до полудня. Остов машины посередине одногоиз переулков – без шин, без фар, без хромированной решетки, – похожий навыбеленный скелет коровы в Долине Смерти. Сточные желоба были заполнены битымстеклом. Окна ломбардов и винных магазинов были закрыты раздвижными решетками.Вот чему мы научились во время расовых волнений восемь лет назад, подумал он,теперь мы знаем, как бороться с мародерством во время уличных беспорядков. Всредней части улицы Веннер он увидел небольшое кафе с вывеской, написаннойстароанглийским шрифтом.

ОТДОХНИ, МАМАША! – призывала вывеска.

Он поставил машину у обочины, запер ее и вошел внутрь.Внутри было только двое посетителей: молодой негр в большом не по росту бушлате(этот, похоже, уже уснул) и старый белый алкоголик, который пил кофе измассивной белой кружки. Каждый раз, когда он подносил кружку ко рту, руки егобеспомощно дрожали. Кожа его была желтой.