Мир круглый, вот в чем дело. Он совсем как Оливия,глупенькая Оливия, которая решила уехать в Неваду, чтобы отмыться от старогодерьма. А потом она нажралась наркотиков, и ее трахнули. Как раз в самом началеновой жизни, потому что новая жизнь – это и есть старая жизнь, а новый путьпохож на старый путь. Собственно говоря, это и есть старый путь, по которому тыкружишь и кружишь, пока колея не становится слишком глубокой и не наступаетвремя закрыть гаражную дверь, включить зажигание и ждать… Ждать… Наступиланочь, а мысли его продолжали двигаться по кругу, словно котенок, пытающийсяпоймать свой собственный хвост. В конце концов, он заснул на диване. Ему снилсяЧарли.

Мальоре позвонил ему в четверть второго.

– Ладно, – сказал он. – Мы с тобой заключим сделку. Тебе этообойдется в девять тысяч долларов. Не думаю, что это заставит тебя передумать.

– Наличными?

– О чем ты спрашиваешь? Неужели ты думаешь, что я приму твойличный чек?

– Да-да. Извините.

– Будь завтра в кегельбане «Ревел Лейнс» в десять часоввечера. Знаешь, где это?

– Да, на седьмом шоссе.

– Точно. У шестнадцатого коридора будут стоять двое парней взеленых рубашках с надписью «Марлин Авеню», вышитой золотыми нитками. Тыподойдешь к ним. Один из них объяснит тебе все, что нужно. В это время тыбудешь играть в боулинг. Запустишь два или три шара, а потом выйдешь изкегельбана и поедешь в таверну «Таун Лайн». Знаешь, где это?

– Нет.

– Просто поедешь на запад по седьмому шоссе. Это примерно вдвух милях от кегельбана, на той же стороне. Поставишь машину на заднем дворе.Рядом с тобой остановятся мои друзья. Они подъедут на додже «Кастом Кэб». Синийгрузовик. Они перенесут из грузовика в твой микроавтобус деревянный ящик. Тыпередашь им конверт. Знаешь, я, наверное, сошел с ума. Вполне возможно, что яокажусь за решеткой. Во всяком случае, тогда у меня будет время поразмыслить,какого хрена я это делаю.

– Я хочу поговорить с вами на следующей неделе. Встретиться.

– Нет, ни в коем случае. Я тебе не отец-исповедник. Я большене хочу тебя видеть. Я больше не хочу с тобой разговаривать. Честно говоря,Доуз, я даже не хочу читать о тебе в газетах.

– Речь идет о небольшом капиталовложении. Мальоре задумался.

– Нет, – сказал он наконец.

– В этом нет ровным счетом ничего противозаконного. Я простохочу… Создать небольшой трастовый фонд для одного человека.

– Для жены?

– Нет.

– Заезжай во вторник, – сказал Мальоре после паузы. – Можетбыть, я с тобой встречусь. Хотя надеюсь, что благоразумие возьмет верх.

Он повесил трубку.

Сидя в гостиной, он думал об Оливии. Он думал о КАТИСЬОТСЮДА. Он думал о Чарли, лица которого уже не мог вспомнить, разве что в видефотографии. Как такое могло случиться? Кто-нибудь может ответить?

Ощутив внезапную решимость, он поднялся, подошел к телефонуи отыскал в справочнике графу «Туристические агентства». Он набрал номер.Однако, когда дружелюбный женский голос на другом конце линии сказал:

«Туристическое агентство „Арнольд“ слушает. Чем я могу вампомочь?» – он повесил трубку и быстро отошел от телефона, нервно потирая руки.

Кегельбан «Ревел Лейнс» оказался длинным, освещеннымлюминесцентными лампами ангаром, который оглашался музыкой из встроенныхколонок, спорившей с музыкальным автоматом, криками, разговорами, дробными колокольчикамиигровых автоматов и угрожающим грохотанием катящихся черных больших шаров. Онподошел к стойке, взял напрокат пару красно-белых туфель для боулинга (служащийдемонстративно спрыснул их ножным аэрозолем) и пошел к шестнадцатому коридору.Там он увидел двух человек, один из которых оказался тем самым механиком,который менял глушитель в день его первого приезда к Мальоре. Механик собиралсяподавать. У столика со счетными фишками сидел один из мастеров, которые искалижучки в его доме. Он пил пиво из бумажного стаканчика. Оба они встретили еговнимательными взглядами.

– Я Барт, – сказал он.

– Я – Рэй, – сказал человек за столиком. – А этот парень… –Механик замахнулся, готовясь пустить шар по коридору. -…его зовут Алан.

Боулинговый шар вырвался из руки Алана и загрохотал покоридору. Кегли брызнули во все стороны.

– Привет, Барт, – сказал Алан.

– Привет.

Они пожали друг другу руки.

– Хорошо, что ты пришел, – сказал Алан. – Послушай, Рэй,давай начнем новую партию. И Барт с нами поиграет. Все равно в предыдущей тыуже вытер об меня задницу.

– Давай.

– Ну, вот и отлично, Барт. Не стесняйся. Тебе начинать, –сказал Алан.

Он не играл в боулинг уже лет пять. Выбравдвенадцатифунтовый шар, он направил его прямиком в левый желоб. Он смотрел емувслед, чувствуя себя, как последний осел. Во второй раз он прицелилсятщательнее, но в последний момент шар немного изменил траекторию и сбил всеголишь три кегли. Рэй сбил все. Алан – девять.

После пяти заходов счет был таким: Рэй – 89, Алан – 76, Барт– 40. Несмотря на неудачи, ему нравилась игра. Ему нравилось ощущать пот,выступивший на спине, и непривычное напряжение тех мускулов, которые вповседневной жизни, как правило, оставались без работы.

Он настолько увлекся игрой, что когда Рэй сказал:

– Эта штука называется малглинит, – он некоторое время немог понять, что тот имеет в виду.

Он поднял глаза, слегка нахмурившись в ответ на незнакомоеслово, а потом понял. Алан готовился подавать и устремил сосредоточенный взглядна ряды кегель, ничего не замечая вокруг себя.

– Хорошо, – сказал он.

– Он представляет собой шашки длиной около четырех дюймов.Всего в ящике сорок шашек. Взрывная сила каждой из них примерно в шестьдесятраз больше, чем у аналогичной динамитной шашки.

– Понятно, – сказал он и неожиданно почувствовал, как волнатошноты подкатила к сжавшемуся горлу. Алан подал. Бросок оказался удачным, иАлан подпрыгнул от радости, словно маленький ребенок.

Потом была его очередь. Он подал, заработал семь очков иснова сел. Рэй промахнулся. Алан подошел к кэдди [17], взял шар и прижал его кподбородку, сосредоточенно созерцая полированный коридор. Он вежливо уступилправо первого броска игроку справа, а потом начал свой четырехшаговый разбег. –Ты получишь четыреста ярдов бикфордового шнура. Для того, чтобы эта штукасработала, необходим электрический заряд. Если будешь греть ее паяльной лампой,она просто-напросто растает. Она… Ого-го! Вот это неплохо, Алан! Это простоздорово!