я хуже, — сказал через квартал Куцый.

— Кто ж пойдет к матери Снегиря? — попытался вернуть его Вертоусов. — Не в натуре, ты чего?

— Я позже загляну.

Сергей в раздражении поддал ногой консервную банку.

— Давай чуть отдохнем и сходим сами, — свернул к своему дому Юрка.

Во дворе уже суетился Афанасий Корнеевич.

— Ты как будто и не ложился.

— Отцу ничего не говори.

— Не в казенном ли доме переночевал?.. И Серега с тобой? То-то его мать спозаранку прибегала.

В полдень дед с трудом растолкал внука.

— Вставай. Не завтракал и обед проспишь.

— Серый не забегал? — взглянул на часы Юрка.

— Да спрашивал. Сказал ему, будто побег ты кудай-то.

— Кто тебя просил?

— Последний раз что ли видитесь? — разливал Афанасий Корнеевич пристывшую уху. — Чего кривишься? Разносолы вам с Васькой подавай. Скоро за любой рыбой гоняться станете. Плотину отгрохали, да еще по Дону какий-то ракеты пустили… Ха-зяева-а. Мало им ракет в воздухе, так и по рекам пускать надумали.

— Ты ракеты хоть раз видел? — прыснул Юрий. — Те, что в космос запускают, — совсем другие.

— Нам, татарам, все равно.

Запив уху простоквашей, Юрка задумался.

Мысль, что в школе его все ищут, становилась все навязчивей.

Вполне возможно, что бумаги из комендатуры уже пришли и Эннэша рвет и мечет, разыскивая нерадивого ученика. Надо было как-то все выяснить. Но через кого? Если бы не глупая ссора с Майкой…

Томимый недобрым предчувствием, Юрка было сел перед телевизором, как дед тревожно позвал его.

Моложавый человек в соломенной шляпе изучающе смотрел.

— Юрий Васильевич?.. Бурков Алексей Федорович из городского отдела кагэбэ. — Мельком раскрыл красную книжечку. — Фотографированием увлекаетесь? — сразу перешел он к делу, и секунды не оставив Юрке на раздумывание.

Дед смахнул тряпкой со стола. Алексей Федорович развернул пакет в глянцевой бумаге. Толстая пачка фотографий веером рассыпалась под умелыми пальцами.

— Комсомолец?

— Нет.

— Все равно должен понимать важность момента. Посмотри внимательно, может, узнаешь кого-нибудь.

Юрка начал перебирать фотографии. Снимки были сделаны возле милиции, но с разных точек.

— Старичка знаешь?.. Нет? А эту тетю?.. Внезапно Юрка увидел себя в тот момент, когда выбегал из милиции… Бурков выхватывал из вороха нужные ему фотографии. Некоторых людей, на кого указывал его тонкий палец, Калачев вспоминал. Но он не знал, кто они, и ничего не говорил.

— Молодых людей узнаешь? — отложил гость снимок, где были Юрка с Майкой.

— «Новости дня», — мы там пробыли недолго. — Юрка уже с интересом перебирал фотографии.

— А про этого красавца почему молчишь? — спросил Бурков, указывая на Вьюна, заснятого крупным планом. — Знаешь его?

— Н-немного, — замялся Юрка. — Лицо знакомое, а кто, не припомню.

— Может, это прояснит твою память? — и Алексей Федорович сунул под нос фотографию, на которой Юрка был вместе с Вьюном на танке.

Калачев вытер повлажневшие ладони о брюки.

— Кажется, его зовут Мишей. Но кто он и где работает, не знаю.

— Не беспокойся, все это нам подробно изложила Майя Клименко.

— Майка?

— Между прочим, Клименко призналась, что Михаил Копцов заставил тебя лезть на танк.

— На танк я с пацанами полез.

— Предположим, это так, как и то, что Копцов закрыл смотровую щель… Или все же не он?

Юрка начал лихорадочно соображать… Он, конечно, все будет отрицать, но вдруг подлая Майка во всем призналась, и тогда…

Афанасий Корнеевич не спускал с внука глаз. И в них Юрка прочел то, что запало в душу с позавчерашней ночи: «Не вздумай играть с сатаною».

Да, этот на первый взгляд обыкновенный человек в соломенной шляпе очень ловок и хитер. Он все знает, и у Юрки ему надо получить лишь подтверждение… Пока подтверждение.

— Так кто из вас двоих ослепил танкиста?

И Юрке уже не из чего выбирать, так построил вопрос коварный гость.

— Я не мог… — дрожаще выдавил Калачев.

Бурков одним движением собрал фотографии.

— Свидетельские показания других граждан не расходятся с твоими.

Он приподнял шляпу, прощаясь с Афанасием Корнеевичем и, уходя, взглядом подозвал Юрку.

— На будущее, Калачев, советую тебе не колебаться в сходной ситуации. Иначе…

Бурков ушел, на закрыв калитку, и, когда Юрка выглянул, того и след простыл.

— Хоро-о-ш, — заглатывал дед зеленое перо лука. И неизвестно, к чему он это сказал — к овощу или нежданному посетителю.

Юрка обалдело метался по двору.

С одной стороны, он радовался, что так легко отделался, с другой — его угнетало чувство брезгливости и он сам себя ненавидел, что разговаривал с таким скользким типом. Но самое страшное заключалось в том, что он, Юрка Калачев, всегда ненавидевший сексотов, нечаянно выдал Вьюна. И выдал потому, что Майка первой наболтала лишнее… И он еще перед ней рассыпался бисером и, чтобы не выглядеть трусом, вскочил на танк.

Негодование было настолько велико, что Юрка решил немедленно встретиться с Майкой.

Он почти бежал, загнав глубоко внутрь желание просто видеть ее. Для него Майка была сейчас не девушка, что так нравилась, а товарищ (пока товарищ), подозреваемый в подлом поступке.

И странно, когда он ее увидел, эта раздвоенности усилилась, настолько влекуще выглядела принявшая душ Майка.

Она гладила пушистую кошку, и эти два одновременно прекрасные и отвратительные существа показались ему чем-то похожими друг на друга.

— Как ты посмела! — постарался Юрка передать свое презрение и осуждение. Но получилось что-то невнятное, и голос захлебнулся, сменившись одышкой, будто он бежал безостановочно через весь город.

— Что случилось, Юрочка? — перевернула кошку на спину Майка. — Ты весь мокрый.

Она улыбалась, и весь его пыл исчезал, оседая внутри.

— Спрашивали меня в школе? — как можно суровее спросил он. — Спрашивали. Эннэша?.. Антуанетта?.. Ты?..

— Я, — повторила Майка. — Ты же не пришел сегодня.

— Не я один, — буркнул Юрка.

— Говорят, ты с мальчишками из 8 «А» целую ночь сидел на гауптвахте.

— Вертоусов тоже.

— Хочешь компоту из погреба? В черешню мама для кислинки добавила крыжовника.

Юрка хлебнул жидкий компот, уже колеблясь, начинать ли разговор с Майкой. Но она первая спросила, кто за ним гнался.

Юрка сбивчиво объяснил.

— Никакого Буркова я не знаю, — пожала плечами Майка.

— Не шути так.

— Сам не шути… Ой, Калачик, — засияла она, — ты повод нашел, правда?.. Вы-ы-думщик. Но сегодня у тебя перебор.

Настенные часы пробили три раза.

— Скоро родители явятся, — как бы между прочим сказала Майка, — а мы из пустого в порожнее… Предположим, он оттуда. Но прежних органов больше нет, и бояться нам нечего… Он же был любезен?

— Откуда ты знаешь?

— Вот тебе и доказательство.

— Но он интересовался Копцовым.

— Не забывай, Миша прошел Крым, Рым и медные трубы… Это ты, в голосе Майки наметились игривые нотки, — еще