26 декабря 1916 г. Но погодные условия при погрузке были крайне неблагоприятные: штормовой ветер, снегопад, сложная ледовая обстановка. В итоге выход кораблей пришлось отложить.

Только 3 января 1917 г. Мори проинформировал управляющего Банком Англии, да и то как-то неуверенно, с оговорками, что «два военных корабля вышли из Владивостока вчера. Полагаю, сегодня они уже прибыли в Японию. Не располагаю информацией, почему их так долго держали во Владивостоке, так как они должны были прибыть туда примерно 22 декабря прошлого года. Но, как бы там ни было, груз находится в нашем военном порту»[747].

Письмо финансового атташе правительства Японии в Лондоне в Банк Англии о выходе японских крейсеров с партией русского золота из Владивостока. 3 января 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

К тому моменту Токио, который непосредственно теперь контролировал все передвижение золота из России в закрома союзников, резко ужесточил свой подход к финансовым нуждам Петрограда. Японские банки ограничили сумму нового кредита, предоставление которого они были готовы рассматривать, до 100 млн иен, выдвинув при этом очень жесткие условия: теперь 7 % годовых и 2 % комиссии в пользу синдиката[748].

А японским крейсерам с золотом предстоял бросок к берегам Канады. 10 января 1917 г. отряд под командованием контр-адмирала Исаму Такэситы вышел из Майдзуру, взяв курс на военно-морскую базу Эскуаймолт, откуда золото должно было последовать в Ванкувер. Крейсером «Ниссин» командовал капитан 1-го ранга Сидзэн Комаки, «Идзумо» — капитан 1-го ранга Кэндзо Кобаяси[749], «Ивате» — капитан 1-го ранга Сигэцугу Накадзато[750].

Груз сопровождали чиновники Государственного банка Николай Рождественский, Евгений Жихарев и Александр Вегнер[751].

Но никто из находившихся на борту крейсеров не знал, что их миссия имела куда большее значение, чем уже в чем-то рутинная операция по перемещению богатств рушащейся старой России в англо-американские шаловливо-загребущие руки. Тем более не знали своей судьбы и те трое русских командированных, которым после долгих мытарств предстояло возвратиться совсем в другую страну — их родина станет иной, и прежней жизни уже больше никогда не будет.

И только один человек из всех этих сотен моряков и пассажиров знал, какая задача поставлена перед ним высшим руководством Империи, и осознание величия этой миссии переполняло его самурайскую душу гордостью. Ему предстояло сделать то, о чем он мечтал все эти долгие годы, чем грезил каждый день, — расширить границы Империи, которой он служил, на материк, на тысячи километров от Владивостока продвинуть японские штыки вглубь Сибири. До берегов Байкала. Понятно, что этим человеком был Исаму Такэсита.

Полагаю, настало время хотя бы кратко ближе познакомиться с адмиралом и понять, что это была за личность и какую роль сыграл он не только в эпизоде с вывозом российского золота, но и в формировании всей японской, да и не только японской, политики в отношении России, и в захвате принадлежащих нашей стране территорий. Но мы сделаем это немного позже. А пока вернемся к судьбе золотого запаса России.

Глава 8. Год 1917: Главное — успеть ограбить

Итак, Рига сдана без боя. Что за сволочь эти русские![752]

Лорд Берти, посол Великобритании в Париже

Прочитал это откровение британского аристократа, и стало как-то неприятно. Но это факт: именно так он думал. Наверное, не только он. Но именно лорд Берти выразил это мнение, оскорбительное для памяти миллионов русских солдат. И здесь я не смог удержаться, чтобы не ознакомить вас, дорогие читатели, с одним фактом, который стал мне известен в процессе работы над книгой. Это история трех братьев, пусть и не имеющая прямого отношения к нашей теме, но, признаюсь, глубоко затронувшая меня за живое.

В знаменитом в русской истории 12-м Ахтырском гусарском полку генерала Дениса Давыдова служили три родных брата, три офицера. Ротмистры[753] Борис, Лев и штаб-ротмистр Гурий Панаевы, разумеется, все Аркадьевичи. Командовали эскадронами. Старший брат Борис воевал еще в японскую, опытный был боец. И в Первую мировую дрались отчаянно. Первым, в августе 1914 г., ведя своих гусар в атаку, погиб Борис. Будучи дважды ранен, из боя не вышел, пока не убили наповал. Через две недели Гурий, спасая раненого товарища под огнем, вывез его в безопасное место, вернулся в боевой порядок, но вскоре был убит. В строю остался только младший брат Лев Аркадьевич. Командуя атакой, отмечалось в представлении о награждении, «ротмистр Л. Панаев личным примером довел эскадрон до удара холодным оружием, несмотря на встреченные окопы и убийственный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь противника». Лев погиб в январе 1915 г. в Галиции. Все три брата стали кавалерами ордена Святого Георгия, посмертно. Самый младший брат — лейтенант флота Платон — тоже рвался в Ахтырский полк после смерти братьев, и даже мать не возражала. Но после гибели братьев его отозвали из действующей армии, и он обиделся: вернулся на море. Хотелось назвать их незаслуженно забытые имена, просто хотелось.

Итак, пошел четвертый год страшной мировой войны, в которую постепенно вовлекались все новые и новые страны. «Если судить лишь по созвездию русского неба, — записал в январе 1917 г. в своем дневнике другой посол, на сей раз французский в Петрограде, — год начинается при дурных предзнаменованиях. Я констатирую везде беспокойство и уныние; войной больше не интересуются, в победу больше не верят, с покорностью ждут самых ужасных событий»[754].

По мере истощения ресурсов европейских стран и даже их колоний все большую роль играл огромный экономический и финансовый потенциал США. Среди американцев все еще были сильны настроения изоляционизма. Однако Лондон и Париж прилагали все усилия, чтобы побудить Вашингтон вступить в войну в полном смысле слова. Британские дипломаты не останавливались ни перед какими средствами, вплоть до провокаций и вброса в прессу фальшивок, чтобы изменить подход американцев к событиям в Европе. Именно фанатично настойчивому британскому послу в США Сесилу Спринг-Райсу, имевшему огромное влияние на президента США Вудро Вильсона, многие историки ставят в заслугу то, что США в конечном итоге вступили в войну в Европе на стороне союзников. Спринг-Райс — да, тот самый, уже знакомый вам американский дипломат в России, еще в 1905 г. строчивший персональные донесения американскому президенту, — в качестве посла Великобритании подписал договор о предоставлении Соединенными Штатами военного займа Англии в 1917 г.

До этого времени Германии удавалось избежать прямого военного столкновения с США. Даже трагедия британского лайнера «Лузитания», потопленного без предупреждения немецкой подводной лодкой U-20