– Вот это все тебе бабка наговорила? Всю эту ересь?!

– Бабка сказала, что у Разлогова с Мариной был ребенок, –отчеканила Глафира, – и этот ребенок родился неполноценным, потому что РазлоговМарину избил. Потом они расстались, и Разлогов никогда не видел своего сына.Бабка сказала, что малыша содержат в интернате и на его содержание МаринаНескорова работает всю жизнь. А я знаю, что Разлогов каждый месяц платил ейбешеные деньги! Значит, откупался, да?

Дэн Столетов сочувственно пожал плечами. Ему жалко былоГлафиру.

– На первый взгляд похоже. Но ведь это еще не факт…

– Вот чтобы установить все факты, мне нужно узнать, какстаруха попала на участок, – неожиданно заключила Глафира. – Что ты смотришь?Как она сюда попала?! Ну допустим, она знает, где дом. Возможно, Разлоговкогда-то давно сказал об этом Марине, а бабка могла подслушать. Она все времяподслушивает! Ну допустим, она приехала на электричке, а потом шла со станциипешком. Хотя это неблизко. Но ее поддерживала ненависть ко мне и к Разлогову. Восновном к Разлогову. А на участок-то она как вошла? У нас такой забор, черезнего перелезть нельзя!

– Это точно!

– И еще! Надо узнать, видела она в той машине Разлогова илинет?! – Глафира запустила пальцы в короткие растрепанные волосы и с силойдернула. У нее на глазах показались слезы – то ли от переживаний, то ли оттого,что она таскала себя за волосы.

Дэн никогда не видел, как люди – на самом деле! – рвутволосы на голове.

Глафира теперь рассматривала свои руки с каким-тоболезненным выражением, словно не понимала, что это такое.

– И откуда у нее мог взяться ключ, Дэн? Кто его ей дал?Разлогов? Зачем?

– Разлогов мог дать ключ Марине, – предложил Дэн.

– И об этом я думала! Но зачем, зачем?! И потом, если у неебыл ключ, значит…

– Что значит?

– Нам нужно это выяснить, вот что. Или я ничего не пойму! Амне надо понять! Давай. Звони. Говори, что ты охранник, и спрашивай, как онапопала на участок. Ври что хочешь, а потом дай трубку мне. Понял?

– Я попробую.

– Только ты со своего мобильного звони, Дэн! У них надомашнем наверняка определитель – Марина-то звезда. Поклонники небосьодолевают!

– Да не дурак я, Глафира. Все я понимаю.

– Тогда звони! – и она насилу удержалась, чтобы неперекрестить его. – А я на улицу выйду. Я не могу, мне страшно.

– Картошку выключить?

– Что?

– Картошка, говорю, сгорит.

Глафира, не сразу сообразив, покивала, выключила плиту,сунула ноги в разлоговские тяжелые башмаки, стоявшие у высоких двустворчатыхдверей, и вышла на террасу.

День разгорался потихоньку, неяркий, осенний, голодный, ибыло понятно, что он так и не разгорится как следует, погаснет, не занявшись.Глафира подышала запахом близкого леса и наступающей зимы и пошла по дорожке,загребая тяжелыми ботинками листья.

Как хорошо!..

Как было славно еще довольно недавно, а если вспомнится, какдавно, – становится все равно, написал Димка Горин, и был прав. Димка вообщепонимал жизнь лучше Глафиры и с какой-то другой стороны смотрел, не с той,откуда смотрят все остальные, не такие талантливые, как он!..

Глафира подошла к вольеру, за сеткой которого страдал мастифДимка, откинула щеколду, потянула на себя калитку и вошла.

Димка на нее даже не глянул. Он сидел в отдалении,сгорбившись и свесив почти до земли шелковые блестящие уши.

Раз я здесь никому не нужен, говорила его спина, раз вы менязаперли в клетку, так и мне наплевать на вас, вот я вам точно говорю! И хозяинанет!

Он оглянулся на Глафиру и посмотрел укоряюще, совсем какчеловек.

…Где хозяин? Говори сейчас же! Почему все запахи на месте, идом на месте, и даже миска на месте, а единственного, самого главного, важногои нужного запаха так и нет? Куда ты его дела? Ты – это, конечно, хорошо, вселучше, чем кинолог Лена, но хозяин-то где? Подай мне его сюда!

– Потерпи, Димочка, миленький, – сказала Глафира тихонько ипогладила лобастую башку. Пес отодвинулся. – У нас сегодня, видишь, гость. А тыже его загрызешь, недорого возьмешь!..

Мастиф посмотрел так, что сразу стало понятно – и загрызу, ичто? А зачем ты всяких-разных на участок приводишь?! Да еще хозяина нету! Ивообще никакого порядка нету!

– Бедный ты мой, – неизвестно зачем сказала Глафира мастифуи опять погладила, как какого-то сироту, а не приличного пса при хозяевах, –сейчас Дэн уедет, и я тебя выпущу!

И вышла из загона, не забыв тем не менее накинуть щеколду –с Димкой, как и с Разлоговым, шутки были плохи.

Что-то сейчас ей расскажет Дэн Столетов, ее сегодняшний други попутчик? Узнает ли он нечто такое, что внесет ясность во всю этубесконечную, изматывающую чехарду событий? А если бабка просто скажет, чтовидела в машине Разлогова?! Что будет дальше делать она, Глафира, которой нужноразобраться во всем здесь и сейчас?!

Впрочем, есть еще один вариант. Потайная кнопка на тойстороне участка, придуманная Разлоговым, который вечно забывал ключи! Об этойкнопке не знал никто, кроме него, Глафиры и…

Стоп. Был еще один человек, совершенно точно знавший, какпопасть на участок, если нет ключей! И этот человек…

Глафира неловко и тяжело побежала обратно к дому, чуть непадая в здоровенных разлоговских башмаках. Тяжело дыша, держась за скользкиемраморные перила, она взобралась по широким ступеням и ввалилась в дом, чуть неуткнувшись носом в Дэна Столетова, топтавшегося при входе.

– Ну что? Позвонил?

Он кивнул. У него было растерянное лицо, словно он наэкзамене по литературе вытянул билет с вопросом из курса физики твердого тела.

– Я позвонил, но там…

– Что?

– Я хотел за тобой пойти, куртку уже надел, а тут ты…

Глафира, сообразив, что дело плохо, взяла его за отворотыэтой самой куртки и встряхнула. Дэн покачнулся, Глафира была девушкой немаленькой.

– Дэн, – она поймала его взгляд и теперь пристально, каккошка, смотрела ему в лицо, – говори быстро, ну!

– Ну я позвонил.

– И что?

– Спросил Веру Васильевну.