– Я понял, – сказал Волошин почти весело. – Вы ненормальная.

– Да я-то как раз нормальная! Это вы ненормальный! У вас ссердцем плохо, а вы сидите себе! И давление померить нечем!

– Это я уже слышал.

– Может, «Скорую» давно пора вызывать!

– Варя, угомонитесь. Вы мне надоели.

– Дайте денег. Я сбегаю в аптеку.

– Не дам!

Она подумала секунду, и он вдруг с изумлением понял, чтоона… огорчена. Огорчена, и переживает, и на самом деле готова бежать в аптекуза аппаратом, и всерьез собирается его спасать!

Это было неожиданно. Он не привык к тому, чтобы его…спасали. Он был недостоин спасения, только об этом никто не мог знать, кроменего самого. Вот и девочка Варя не знала!

– Хорошо, не давайте, – решила она, – тогда я сейчас попрошуВадима. Он там, внизу стоит. Он купит аппарат и принесет, а вы пока лежите…

– Какого Вадима?!

– Водителя Разлогова. Он меня сюда привез.

Волошин ничего не понял. Водитель-то откуда взялся?! Он,Волошин, никакого водителя не вызывал, тем более разлоговского! У него был свойводитель, но и его он не вызывал!..

Никто никого не вызывал, объяснила Варя. Просто Вадимприехал на свидание, а вместо свидания привез ее, Варю, сюда, к Волошину.Потому что она догадалась про ключи и про телефон!

Это было очень глупо и не к месту, и вообще его не касалось,но он спросил офисным голосом:

– У вас свидание с водителем Разлогова?

Она посмотрела на него, а он на нее. У нее было огорченное иочень молодое лицо, на щеках горели два красных пятна, а очки, съехавшие насередину переносицы, очень ей шли. Кажется, раньше Волошин ее никогда не видел,а тут вдруг увидел.

– Никакого свидания нет! – объявила Варя. – Но Вадим есть.Он стоит внизу, и я сейчас пошлю его за аппаратом для измерения давления.

– Не смейте. Только водителя мне не хватает!

– Хорошо, тогда я пойду сама.

– У вас денег нет. А я вам не дам.

У него вдруг стало отличное настроение, просто превосходное!И шпиц Дон Карлос не появлялся. Волошин и не помнил, что у него может бытьтакое отличное настроение! Последние несколько лет он жил, словно в сумерках,как будто сидел в глубине посудного шкафа и забыл, как бывает… снаружи.Оказывается, снаружи еще остались красивые девушки с огорченными,встревоженными лицами!

– Заварите чаю, – предложил Волошин, – ну хотите, валерьянкимне накапайте! И будем считать вопрос закрытым.

– Марк Анатольевич, с сердцем шутки плохи. Нитроглицерин –не выход из положения. И потом, это серьезный, тяжелый препарат. Вы уверены,что именно он вам нужен? И валерьянка тут ни при чем! Вам надо к врачу наобследование…

– Стоп, – приказал Волошин. – Чай на полке во-он там. Чайникна столе. Про обследование мы с вами потом поговорим. И я не понял, что там стелефоном и с каким именно телефоном!

Он говорил, а она проворно доставала чашки, как будто делалаэто тысячу раз, и именно у него на кухне.

– С телефоном, – объяснила Варя и нажала кнопкуэлектрического чайника, который тут же зашумел очень уютно, – на который немогла дозвониться Елена Степанова. Ну которая привезла собаку, помните?

– Конечно.

– Она говорила, что ей звонила Глафира Сергеевна и просилаприехать за собакой. А потом… после смерти Разлогова она никак не могла ГлафиреСергеевне дозвониться!

– Ну и дальше-то что?!

– А то, что номер телефона у нее не тот, – заключила Варяторжествующе. – А чай где?

– Справа. Как не тот?

– А вот так! А валерьянка где?

– Варя! – прикрикнул Волошин. – Что значит не тот?

– Номер, что записан в памяти телефона этой Степановой и покоторому она пыталась дозвониться Глафире Сергеевне, вовсе не тот номер,который сейчас у Глафиры Сергеевны! Но в компьютере, в базе данных, где у настелефоны, он есть!

– Что вы несете?!

– Марк Анатольевич, это ее старый номер! – Варя дажезасмеялась, так гордилась собой. – Я сразу поняла, что там что-то не так! Нутакого быть не может, чтобы Глафира Сергеевна собаку отдала и не забирает! Онис Разлоговым так ее любят, эту собаку! И трубку она всегда берет! Я потому уэтой Лены и спросила, по какому номеру она звонит! И она мне его продиктовала!Я полезла в компьютер и увидела, что такой номер есть, и это действительнономер Глафиры Сергеевны, но старый! Она телефон тогда потеряла, и Разлогов посылалВадима за новым! Помните!

– Нет.

– Ну конечно, вы не помните! Но я-то помню! Вот я иподумала… Если, допустим, телефон Глафира Сергеевна не потеряла, а его у нееукрали, значит…

– Значит?..

– Значит, кинологу звонил кто-то, кто хотел, чтоб собаки научастке не было! И чтоб все думали, что звонила Глафира Сергеевна!

– Кто все, Варя?!

Она шумно отхлебнула чай, по-детски вытянув губы дудочкой.

– Ну вот хотя бы кинолог, – объяснила она, скосила глаза иподула на чай. И улыбнулась Волошину. – Горячо.

Сердце у него опять зашевелилось и сдвинулось куда-то вверх.Он чувствовал его движения и шевеления, и ему опять стало страшно. С некоторыхпор он боялся… внезапной смерти. С некоторых пор он думал о том, как это будет,и представлял себе довольно часто. И он перестал доверять не только окружающим,но и себе, и своему сердцу тоже.

Оно подведет, думал он и чувствовал, что прав. Оноподводило, то билось, то не билось, то вдруг, будто спохватившись, пускалосьвскачь, и тогда приходилось придерживать его рукой, чужой и холодной, словноприставленной к нему от какого-то другого человека.

Очень нелегко далась ему смерть Разлогова и все, что ейпредшествовало!..

– Вот и вы подумали, что это Глафира Сергеевна отдаласобаку! Я же видела, какое у вас тогда стало лицо, помните, когда она засобакой приехала!

Волошин знал, что спрашивать не стоит, но все-таки спросил:

– А какое у меня стало лицо?

– Страшное, – уверенно объявила Варя. – И, мне кажется,Глафира Сергеевна заметила, что вы ей не поверили!

– Наплевать!