Но я не могу оторвать взгляд, чтобы посмотреть на неё.

– Что это за место? – только и осиливаю я.

По вздоху со стороны Несс, можно понять, что она собиралась мне ответить, но её успевает опередить Алек.

– Терпение, принцесса. Я всё тебе расскажу, – говорит он, и я отрываю взгляд, чтобы встретить его в зеркале заднего вида. – Просто одним вопросом этот разговор не обойдётся.

Хорошо, на сейчас принимаю такой ответ. Тем более, до разговора остаётся немного. Мы уже съезжаем на заснеженную колею, и пока мы медленно едем по ней, на мои глаза также попадаются прогуливающиеся или просто куда-то направляющиеся люди. Некоторые бросают на машину взгляды, другие же так увлечены разговорами между собой, что не проявляют никакой заинтересованности. Они выглядят непринужденными, расслабленными, в вольной манере поведения, как отдыхающие. Именно в этот момент я осознаю, что место больше похоже не на деревню, а на лесную базу отдыха. Только в данном случае, скорее всего, они здесь из-за катания на лыжах.

Наконец машина останавливается, и я озираюсь по сторонам: на Несс, Алека и уже выходящего наружу Дамьяна. Несс тоже готовится выйти из машины, но Алек сидит по-прежнему за рулём и не заглушает двигатель.

Когда она выходит, а Дамьян открывает багажник, чтобы достать сумки, я не выдерживаю.

– Алек?

– Нам надо чуть дальше, – не поворачиваясь, отвечает он, и я мгновенно же хмурюсь.

– Встретимся у Зака! – громко выкрикивает Несс, уже прокладывая себе путь по узкой каменной дорожки.

Зак? Я хмурюсь сильнее. Нет, мой мозг определённо ничего знакомого в памяти не находит. В одобрение Алек машет рукой, повернувшись через плечо лицом к Дамьяну, и тот, улыбнувшись, захлопывает багажник обратно, и машина вновь начинает ехать. Оборачивая руки вокруг подголовника водительского сидения, нагибаюсь вперёд, нависая прямо над Алеком.

– Ты не считаешь, что пора бы нам уже поговорить? – как бы совершенно ненавязчиво предлагаю я, но тон моего голоса еще как навязчив.

Слышится усмешка, и Алек запрокидывает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Терпение – не твой конёк, принцесса, – констатирует он весело. – Как я мог забыть об этом?

– Может все по тому, что твоё молчание кажется немного странным?

Алек молчит несколько секунд, выглядя при этом размышляющим.

– Просто… – он ещё немного колеблется. – Просто всё довольно сложно.

Сложно. Вот, с чего начинает убывать моё хорошее настроение.

– Насколько сложно?

– Очень сложно, принцесса, – задумчиво произносит Алек, – я должен был рассказать тебе это намного раньше. А теперь даже не знаю, с чего начать.

Машина наконец-то останавливается, и я, откладывая слова Алека до ближайшего рассуждения, нагибаюсь вперёд, чтобы выглянуть в лобовое стекло.

Дом – вот, что я вижу перед машиной. И меня не удивляет его присутствие здесь, всё же мы только что проехали, как минимум, десять подобных. Меня удивляет, что он не похож ни на один из них. Единственным сходством является то, что он тоже бревенчатый. На этом всё и заканчивается. Он больше по размеру, ненамного, но разница бросается в глаза. Двухэтажный, с углубленным крыльцом и двумя балконами, один из которых полностью застеклённый, а второй, напротив, открытый, с выступающей и заострённой к верху крышей.

Но всё это не относится к тому, из-за чего складывается странное ощущение. Даже снаружи дом выглядит так, что создаёт впечатление особого уюта. Но присутствует в нём что-то ещё. Более выраженное. В вечерней темноте, в такой отдалённости от других и наоборот приближенности к лесу он навеивает необъяснимую пустоту.

– Это дом моих родителей, – сообщает Алек, но слова звучат глухо, словно вообще не собирались сходить с его уст.

Поворачиваю голову к Алеку. Одно мгновение наши глаза так близко друг к другу, что кажется они соприкасаются, и я могу впитать в себя все отражающиеся в них эмоции – они тёмные, глубокие и отягощающие. А в следующие мгновение Алек уже выходит из машины и открывает мне дверь. Но прежде чем вернуться в нормальное положение, я бросаю ещё один взгляд на дом. Стал ли он теперь выглядеть для меня по-другому? Определённо.

Накидываю лёгкую куртку, которая сейчас мне кажется абсолютно бесполезной для такой погоды, и выбираюсь из внедорожника. Алек помогает мне, придерживая за талию. Я снова оглядываюсь, ёжась и охватывая себя руками. Однако, мне не холодно, хотя морозный воздух опаляет щёки и режет нос. Но я бы назвала это естественной прохладой, исходящей от покрывающего землю густого снега. Кажется, я наконец-то приняла своё наследие, текущее в жилах, именно оно позволяет мне не так сильно чувствовать холод. Но кожу охватывают проносящиеся по ней промозглой лавиной мурашки, это не от минусовой температуры на улице, честное слово, это место выглядит жутковато.

Возможно всё из-за того, что минуту назад поведал Алек, и место становится покрытым тенью вопросов и множества неполученных на них ответов. А возможно всё дело в самой темноте, тогда, когда остальные дома связывают между собой тонкие нити золотистых фонариков. И ни одна из них не ведёт сюда, словно этот дом оторван от жизни…

Поспешный вывод с моей стороны.

В одно мгновение всё меняется. Свет, настолько яркий и ослепительный, что кажется я вот-вот могу получить из-за него ожог, вспыхивает за моей спиной. Я поворачиваюсь, и мне приходится сощуриться, чтобы глазам не было так больно, в попытке увидеть Алека.

Я не успела заметить, когда он достал из багажника вещи, но сейчас он находится на крыльце, от которого и исходит большая часть освещения.

Теперь я могу разглядеть дом по-другому. Никогда не видела столько лампочек, зажжённых одновременно, и если минуту назад меня смущала жутковатая непроглядная тьма, укрывающая собой этот дом, то сейчас меня немыслимо притягивает к нему, как мотылька на тёплый и манящий свет.

Миллионный по счёту завороженный вдох. В груди пульсирует новая порция волнения, когда я наконец переступаю порог, и Алек зажигает свет.

Нет, я нисколько не ошиблась, приписывая дому слово уют. Мысли отходят на второй план, уступая место полной сосредоточенности на вещах и деталях. Не сказать, что обстановка отдаёт какой-то особенной роскошью, но в каждом предмете интерьера будто присутствует своя жизнь. Словно оно само выбрало для себя идеальное место расположение.

Идеальный Алек и его не менее идеальный дом – всё сходится к тому, что, должно быть, его родители сами являлись идеальными людьми.

Тут же появляется противоречие, вспоминая, как не так уж и давно Алек отзывался о отце. Но, возможно, это всего лишь были слова обиды и злости? Потому что нереально быть плохими людьми, при этом воспитав такого сына.

Я обращаю взгляд на Алека, который всего несколько секунд выглядит нерешительным и даже сбитым с толку.