– Умница, синьор помидор! –одобрительно произнес Арей, обращаясь к Улите. – Помнит мои уроки! Всякийраз, как клинок окажется близко от тела противника и надо его возвращать,проведи лезвие вдоль тела противника – урона особого не нанесет, но он вынужденбудет защищаться, а не атаковать!

Отслеживая глазами положение рук Гопзия, Мефувидел, как его левая ладонь неприметно скользнула по рукояти. Это означало,что, раз его противник предупреждает скрещивание запястий, удар, скорее всего,будет нанесен верхний диагональный, в ключицу. Широко шагнув вперед, насближение, Меф позволил вражескому клинку соскользнуть с его меча и навершиемнанес Гопзию сильный тычок в лицо, разбив ему скулу.

Голова Руриуса Третьего коротко дернулась. Мефрассчитывал, что Гопзий попытается отойти назад и разорвать дистанцию. Это дастему возможность прокрутить меч через левое запястье, атаковав его сбоку, сверхуили в любое место, где тот не будет успевать с защитой.

Однако несмотря на пропущенный удар, Гопзий недоставил ему такого удовольствия. Вместо того чтобы отходить, он рванулсявперед, задев Буслаева плечом, пробежал шага три-четыре и вновь повернулся,готовый к продолжению схватки. Малозаметный тычок навершием в лицо видели невсе, лишь те, кто находился от Мефа по правую руку.

Арей отнесся к успехам своего подопечногоскептически.

– А мальчик-то развоевался! Один подбитыйглаз и одна царапина в его боевом активе уже имеются! Не слишком много, но победности и это хорошо! Теперь главное, чтобы наш петушок не возгордился! Язнавал бойца, которому посчастливилось на дуэли отрубить противнику фалангумизинца. Он так обрадовался, что зазнался и ему тотчас снесли руку, а за рукойи голову.

Арей знал, о чем предупреждал. Опытный боецтем и отличается от отважного чайника, что умеет переживать периоды неудач. Ужечерез двадцать секунд клинок Гопзия, отыскав щель в обороне Буслаева, скользнулпо его ребрам. Прикосновение было мимолетным, и Меф очень удивился, когда внезапноощутил боль, похожую на длинный ожог. Вниз по коже наперегонки побежали легкиебыстрые капли. Меф не видел их под одеждой, но ощущал их щекотныеприкосновения. К счастью, майка быстро прилипла к ране, и кровотечениеостановилось.

– Ну что, в расчете? Еще бы на пальчик всторону, и я был бы совсем доволен! – с задором крикнул Гопзий.

Уходя от рубящего удара в голову, он попыталсяпровести изогнутый. Классическое krumphau из древних немецких учебников Майераи Зютера. Ускользнув от удара и сместившись, Гопзий ударил сразу позади мечаМефа, стараясь, чтобы собственные руки закрывали Буслаеву обзор и он не зналбы, где защищаться. Гопзий учел все или почти все, за исключением небольшойдетали. Движение Мефа оказалось финтом, за которым следовал высокий боковойудар.

Спасло Гопзия то, что лезвие меча Мефаскользнуло по гарде его опускающегося меча, после чего оба клинка, никак неожидавшие встретить друг друга, растерянно отпрянули с глуховатым звоном.

– Ты видела, Улита? Мы едва не получилидва трупа! – удовлетворенно отметил Арей. – И как тебе этот законклинической нелепости? Это нечто в стиле: два боксера, случайно столкнувшиесяголовами во время приветствия, попали на больничную койку.

– Тебе повезло! – процедил Гопзийсквозь зубы.

– А тебе, можно подумать, нет! –парировал Меф.

Не допуская мечом размашистых движений,клинком он работал скупо, стараясь не вытягивать слишком рук, чтобы не забитьраньше времени мышцы. Все внимание он уделял теперь тактической правильностиперемещений, стараясь двигаться так, чтобы выматывать Гопзия и заставлять егоделать как можно больше лишних движений.

Страж мрака пытался атаковать, но всякий разего клинок встречал сталь в момент, когда надеялся встретить плоть. Отражаяудары Гопзия, Меф постоянно смещался по кругу в неудобную тому сторону,вынуждая Гопзия вертеться.

Буслаев постепенно начинал ощущать, что бойпереломился. Он, Меф, поймал внутреннюю волну, почувствовал противника каждойклеточкой своего тела и знал, что, сидя на легкокрылой птице удачи, рано илипоздно загонит его.

Так вот в чем заключалась хитрость Арея!Готовя ученика к схватке, он заблаговременно смешал Мефа в его собственныхглазах с грязью, Гопзия же, напротив, вознес как бойца на пьедестал, в то времякак в действительности силы их были вполне сопоставимы.

Гопзий начинал ошибаться в движениях,повторялся в предсказуемости атак, всякий раз из хвостатой стойки используяодну и ту же обманку с перебросом, и вообще, что называется, сдувался. ОднакоМеф не расслаблялся. Он слишком хорошо понимал, что двуручный меч относится ктакого рода оружию, которое дает всякому сражающемуся право на единственнуюошибку.

«В дуэли на топорах и двуручниках редко бываютраненые! Это вам не рапирки!» – любил повторять гуманнейший Петруччо Чимоданов,взрастивший в щедрых ноздрях своих не один вирус докучливого осеннего гриппа.

Гопзий тоже все прекрасно понимал. Красивоелицо его сморщилось и смотрело на Мефа печеным яблоком. Он то отступал, то шелна очевидные подрезы. Оказываясь близко от Мефа, он применял не запрещенные, новсе же не принятые в благородном бою приемы. Пытался, сблизившись, перехватитьгарду меча Мефа рукой и, придерживая меч, ударить его в голову локтем. Или,выставив жесткую защиту, коротко пнуть Буслаева ногой в коленную чашечку. Илитой же ногой сделать подцеп, чтобы, рывком заставив Мефа потерять равновесие ивытянув на себя, догнать его круговым ударом меча по задней части шеи.

Меф оценил уровень подлянок, однако сам наподлянки не разменивался. Помнил слова Арея, что, когда у тебя есть ложка (тоесть меч), глупо пытаться есть суп, вымакивая его носком и отжимая носок в рот.К тому же, хотя по части подлянок Гопзий казался изобретательным, до Чимодановаему было так же далеко, как обычному ежу до противотанкового.

Гопзий и додуматься не мог, например,подослать к Мефу со спины Зудуку, выучив его пользоваться электрошоком. Или,зная привычку противника внешней стороной ладони вытирать залитые потом брови,заранее позаботиться, чтобы его боевая перчатка была посыпала красным, мелкопомолотым перцем.

Убедившись, что противник благодушновоспринимает попытки вывести его из себя, Гопзий утратил весь свой лоск.Тартарианский красавчик на глазах превращался в бешеного хорька. Если вначалеон и пытался сражаться честно, то лишь до тех пор, пока существовалавероятность, что голова Мефа свалится с плеч без особых усилий. Теперь жеситуация изменилась.

Отшагнув, Гопзий на мгновение отпустил рукоятьи, скользнув ладонью к цепи эйдоса, коротко дернул ее. Меф отметил, что сосулькадарха коснулась чего-то маленького, светло-костяного, прикрепленного к одномуиз звеньев цепи и окованного поверху тусклым ободком меди.