Улыбка стала ещё шире. Я молчала и осталась сидеть на постели, угрюмо смотря на свои руки. Доставлять удовольствие Лотаринжу, показывая всю глубину отчаяния, не очень-то и хотелось.

— Как моя сестра? — спросила я, воспользовавшись паузой, во время которой чувствовала на себе насмешливый взгляд тюремщика. — Вы сказали, что Элен ничего не грозит. Это так?

— А почему вы спрашиваете о ней, а не о себе?

Зелвин Лотаринж медленно кружил по маленькой комнате, немного дольше задерживаясь у окна под потолком, и смотрел сквозь решетку и грязное стекло на небо, будто это он сидел в тюрьме и мечтал о свободе.

Украдкой я следила за его мощной фигурой и скупыми неторопливыми движениями. Мужчина держал руки в карманах и всем своим видом выражал полное безразличие к моей судьбе.

— Иоланта, вы не хотите узнать условия своего освобождения? — как можно более равнодушно спросил надзорник, и меня осенило.

Конечно, Элен здорова, если она вообще была отравлена!

— Была, — словно подтвердил мои мысли Лотаринж.

Он обернулся и посмотрел на меня с лукавым интересом.

— Но письмо отравил я. Так было надо, моя жена всё понимала и дала согласие. Ведётся не то чтобы большая, скажем так, крупная игра, все тонкости которой тебе знать не обязательно. Но в моих силах дать тебе шанс повлиять на свою судьбу.

Я заметила, что каждый раз, когда Лотаринж переходил на «ты», это означало, что он перешёл к сути разговора.

— Нет, вы лжёте! — воскликнула я и вскочила на ноги. — Элен никогда бы так со мной не поступила! Да и Драконы поймут, что всё это ловушка.

— Да, но согласно закону, показания другого ящера столь же весомы, как и того, кто будет оправдываться. Ты полноценный Дракон.

Лотаринж достал из кармана надушенный платок и поднёс его к лицу, будто в камере дурно запахло.

— Можешь обвинить, кого хочешь. Есаденских, деканшу, ректора. Твоё дело — дать против них показания. Они дали тебе письмо, Орден преследует политические цели, возможно, при тебе даже говорили о свержении императора.

Надзорник замолчал и склонился над вазочкой с крошечным букетиком незабудок, стоявшей на столике. Не снимая перчаток, он растёр один цветок между пальцами, смяв бледно-голубые лепестки, и бросил из тут же, на грубую скатерть мятного цвета.

— Ни о чём подобном со мной не говорили. Да и кто я такая?! — начало было я, но осеклась, раздавленная мелькнувшей мыслью.

Это неважно, правда никого не интересует. Им нужны мои показания, чтобы уничтожить Орден Драконов, и надзорники намерены их получить любой ценой.

— Подумай, Иоланта, скажем, до завтра, — обернулся Лотаринж со спокойной зловещей улыбкой. — И помни, что в тюрьме Гриам далеко не все камеры такие удобные. Служанка придёт к тебе через час, ужин подаётся в семь.

И, слегка склонившись, надзорник направился к двери.

— А Элен? Я увижу её? — крикнула я в спину.

— Она навестит тебя дома. После дачи показаний тебе останется только одна дорога, в Саклен. Но не переживай, мы тебя не оставим и подберём удачную партию. Насколько это будет возможно, — хмыкнул Лотаринж и громко постучал в дверь.

Уже через минуту я осталась в одиночестве и без надежды на чью-либо помощь.

В самом деле, разве можно в моём положении надеяться на чудо? Никто не поможет, даже если захочет, а захотят немногие. Велизия и, может быть, Эванс.

Я села обратно на постель, сцепив пальцы в замок, и крепко задумалась. Конечно, надзорники горазды лгать, чтобы запугать жертву и заставить её сотрудничать. Я не верила, что Элен по доброй воле приняла яд и всё ради того, чтобы опорочить меня. Впрочем, я больше ни в чём не была уверена.

Думать о возвращении домой было горше всего. Куда я там приткнусь? Драконице не место среди магов, в Саклене всё мне чужое, не потому что я придирчива, а потому, что изменилась. Госпожа Филес постаралась, но не только она одна. Я будто открыла проржавевшую насквозь дверь, переступила порог тайной комнаты и не могу сделать вид, что этого не было, и жить дальше.

Дверь действительно открылась и впустила маленькую худенькую девчушку с подносом, на котором стояла тарелка супа и железная кружка с мутным напитком, отдалённо напоминающим чай.

— Это для вас, — пролепетала служанка, глядя на меня во все глаза, будто на чудовище. — Суп ещё не остыл.

Наверное, ей нарассказали о Драконах всякого, раз она чуть ли не пятиться, делая охранные знаки.

— Спасибо, оставьте на столе. И уберите цветы, им здесь не место. Без света и свежего воздуха всё живое завянет, — грустно произнесла я, не в силах оторвать взора от раздавленного бутона незабудки.

— Как прикажите, госпожа, — девушка сделала книксен и из любопытства подняла голову, посмотрев прямо на меня. Только тут стало заметно, что на одной щеке служанки чернеет некрасивое родимое пятно. Мне захотелось сказать что-то ласковое, как-то ободрить девушку.

— Ты можешь идти. Принеси только таз с чистой водой. И мыло, если можно, — попросила я с улыбкой, не двигаясь с места, чтобы не спугнуть служанку. — На сегодня мне больше ничего не нужно.

— Хорошо, госпожа. Как прикажете, я готова помочь вам всем, чем смогу.

Это было сказано совершенно иным, более дерзким тоном, но когда я в изумлении повернула голову, чтобы взглянуть на преобразившуюся девчушку, увидела лишь её спину.

В душе зародилась надежда, но я не хотела питать эти ростки, всходов им всё равно не видать. Возможно, девушка осмелела, увидев, что бояться нечего. И только.

Она вернулась очень быстро, не успела я досчитать до пятидесяти, и принесла таз с дымящейся водой, чистое полотенце и душистое мыло в маленькой вазочке. Ловко поставив тазик на умывальный столик, повесила полотенце на крючок и поманила меня пальцем.

— Не бойтесь, гранда, — зашептала она, стоило мне подойти, на расстояние локтя. — Я помогу вам. Скажите, что вам нужно, я всё достану. Через полчаса вернусь, чтобы убрать здесь всё.

И когда я уже хотела сказать, что ни в чём не нуждаюсь, девчушка сунула мне в руки свёрнутый в трубочку клочок бумаги. Сама же служанка поклонилась с невозмутимым видом и поспешила обратно.

* * *

Как же мне хотелось поскорее прочитать то, что написано на этом клочке бумаги, но я понимала, что надо соблюдать осторожность!

Оставшись в одиночестве, оглянулась по сторонам в поисках артефактов. Конечно, в камерах они должны быть! К счастью, хотя бы брошь, что в своё время передала мне Элен, обеспечивая надзорникам возможность следить за мной, исчезла. Хотя бы одним артефактом меньше!

Даже моего небольшого опыта хватило на то, чтобы обнаружить четыре артефакта слежения. Настольное зеркало включалось, стоило мне появиться в нём, вероятно, оно работало, как открытое окно, и могло передавать не только картинку, но и слова, сказанные мной. О том, через сколько времени оно выключалось, оставалось только гадать.