Остальные вещицы, вроде расчёски и даже толстой книги «Законы Империи», были лишь своеобразными улавливателями настроения арестанта. Но кто поручится, что Лотаринж и его компания не оставили здесь более искусных артефактов, о которых я и понятия не имела.

И всё же надо рискнуть! Девчушка, сунувшая мне в руку записку, наверняка в курсе, что тут понапихано, как и те, кто её послал. А если это ловушка? Хотя какая разница?! Хуже ссылки в Саклен и изгнания из Академии только смерть на эшафоте! И то, как посмотреть!

Прошептав заклятие укрытия, позволяющее на десять минут стать невидимой для всех артефактов, я развернула записку. Из-за нахлынувшей слабости прочесть её содержимое удалось не сразу, но когда я поняла, кто и о чём написал мне, сердце забилось, будто зверёк, обнаруживший дырку в стене своей клетки. А свобода, вон она, стоит мордочку высунуть — и запахнет родным лесом.

«Мало времени, поэтому буду краток. Податель записки полностью нам верен, можешь на неё расчитывать. тебе писать ответ нельзя, надзорники обнаружат, поээтому передавай устно. Ниже написан рецепт зелья, не требующего варки. Посмотри и скажи, сможешь ли изготовить. Оно на день сможет отвести страже глаза. Иоланта, только изготовь, я смогу тебя вызволить, и никто больше тебе не указ! Смотри Закон 28, часть 5»

Я узнала почерк, не в силах поверить, что Эванс Мур смог организовать переписку так быстро! Хотя, я здесь уже несколько часов, а вести о моём аресте уже дошли до Академии. Может, и огрненный сокол Смеаргл внёс свою лепту в извещение руководства Академии?

Я пробежалась глазами по списку ингредиентов. Их было четыре, три из них довольно известны, и лишь один — лист болотной ряски — давно не встречался даже на базаре. Болота, ранее раскинувшиеся по большей части Империи, высохли, а с ними канули в века и те растения, что расли по краям трясины. Но я знала, кто сможет помочь!

Едва я успела умыться, как вернулась девчушка.

— Всё ли вас устраивает, госпожа? — спросила она таким тоном, будто была горничной жутко важной светской дамы. А потом хихикнула в кулак и подмигнула.

— Да, спасибо, — ответила я. — Я сделаю всё, что смогу, чтобы облегчить собственную участь.

Время, отпущенное заклинанием, давно истекло, надо было соблюдать осторожность, но девчушка, несмотря на несерьёзность, присущую её годам, и явные уродства в виде родимого пятна и лёгкой косоглазости, оказалась довольно понятливой.

— Передай своим хозяевам, что я очень благодарна за уют и покой. Единственное, я хотела бы передать привет госпоже с Болотных топей, слышала, что она может достать некие листья, которые облегчат мои головные боли и беспокойства. А я пока почитаю закон Империи, это всегда полезно.

— Что-либо ещё, госпожа? — девочка не могла стоять смирно, она постоянно пребывала в движении, готовая сорваться и бежать. Она склонила голову набок и надула щёки, видимо, изображая блаженную. Такую, что явно не способна помочь пленнице.

— Как тебя зовут?

— Бринна, госпожа. Моё имя переводится как счастливая. Матушка считала, что меня ждёт хорошая жизнь.

И, забрав тазик с мылом, девушка удалилась, пообещав принести чистой воды перед сном.

— Я всё передам хозяевам, уж не извольте беспокоиться.

Посмотрев ей вслед, я вспомнила о верной Велизии. Она наверное плачет и ищет возможность мне я помочь. Зная боевой норов своей горничной, я не сомневалась, что при удачном раскладе она и до самого ректора дойдёт! Если только её не отправили обратно в Саклен.

Тут мне взгрустнулось, и я углубилась в чтение толстенной книги, заменяющей по значимости в нашей стране жреческие трактаты. И на нужной странице меня снова ждало любопытное послание.

* * *

«Я люблю тебя, Иоланта», — гласили строки, написанные грифелем поперёк страницы. Стоило мне прочесть это, как буквы исчезли, будто привиделись, но я точно знала, что Эванс каким-то чудом написал это, чтобы подбодрить меня и придать душевных сил.

«Закон 28» гласил, что если Надзорный отдел не может предъявить аргументированного обвинения с доказательствами особой степени, то он должен держать обвиняемую особу под арестом, пока не истечет срок, или до особых распоряжений.

Однако если эта особа вырвалась из-под опеки Надзорного отдела, то она имеет право находиться в собственном доме или ином месте последнего проживания под бдительным оком опекунов или родителей. В случае, если обвиняемая особа состоит в каком-либо ведомстве, то под надзором руководителей оного ведомства.

Я была не сильна в законотворчестве, но и поняла, что, если мне удастся скрыться за воротами Академии Драконов, надзорники не смогут выцепить меня оттуда. Доказательств у них нет, отравление Элен могло случиться и после того, как письмо попало к ней (а так оно и было).

Осталось ждать вечера. Я бродила по камере, пусть и выглядищей как меблированные комнаты, время от времени поднимала голову и смотрела на кусочек неба, видимый в зарешёченное окно. Каждый раз при этом мне хотелось туда, обратиться, взмыть в воздух, почему-то казалось, что тогда никакие надзорники не будут надо мной властны.

Но всё это мечты. Отправляя в Саклен, на меня наверняка наденут те самые браслеты, мешающие обороту.

Когда стемнело, Бринна принесла мне скромный ужин, состоящий из куриной ножки и каши, а потом вернулась с тазиком, полным горячей воды.

— Я помогу вам, госпожа обтереть тело, — произнесла она, глядя на меня с нескрываемым любопытством. Её взгляд всё время возвращался к моим обрезанным волосам. — А это обязательно у женщин?

Вопрос был задан таким тоном, будто меня обрили на лысо и заставили ходить в рубище и босой.

— Ничего ужасного в этом нет, — с улыбкой поспешила я заверить девчушку. — Длинные волосы не дадут обратиться в дракона.

— А обращаться, ну, то есть, это больно? — расширились от ужаса глаза Бринны. Она снова стала переминаться с ноги на ногу, не смея приблизиться.

Я же начала нервничать. Почему она болтает о вещах, не имеющих касательства к зелью? Велизия в таких случаях, подражая моей матушке, всё время говорила: «Не надо давать пищу для сторонних разговоров. Тогда и не полезут».

— Может, мы начнём? — спросила я с плохо скрываемым раздражением, и девчушка кивнула, но осталась на месте. — Я тебя не укушу. И обратиться не смогу. Это возможно только под открытым небом.

— А-а-а, — протянула она. — Так много всего. А вы не жалеете?

— О чём?

В конце концов, видимо, помощи в раздевании мне не дождаться, вот я и принялась сама развязывать пояс и возиться с крючками застёжки. Девчушка словно очнулась ото сна, и поспешила мне на помощь.

Взяв губку для мытья тела и ловко орудуя ей, она быстро помогла мне освежиться. Конечно, всё это не может заменить ванну, но я была рада и этому.

Уже когда Бринна помогла мне облачиться в ночной костюм, я задала вопрос, терзавший со времени её появления: