— Если ты не оставишь меня в покое, я позову полицию.

Слова ее звучали непреклонно и угрожающе, она казалась емуразъяренной. Но чего он не рассмотрел, так это какой разбитой она себячувствовала, как долго молча плакала, когда он уехал, в какое отчаяние онаприходила при мысли, что больше никогда его не увидит. Она всерьез подумывала отом, чтобы броситься с моста, но что-то ее останавливало, а что — она сама незнала. А потом каким-то чудесным образом Гарри почувствовал неладное, когда онзвонил и звонил, а ему никто не отвечал. Она-то думала, что это Дрю, лежала вгостиной на полу и всхлипывала, вспоминая, как они на этом месте занималисьлюбовью, как он сделал ей предложение. Вдруг в дверь заколотили, и Танауслышала голос Гарри. Она была похожа на бродяжку, когда открыла ему дверь,стоя перед ним босиком, с залитым слезами лицом, в юбке, на которую налипливорсинки от ковра, в бесформенном свитере.

— О боже, что случилось? — Она выглядела так,будто неделю пила запоем, или была избита, или с ней произошло нечто невероятноужасное. Последнее было правдой. — Тана? — Под его взглядом онарастворилась в слезах, а он прижал ее к себе, неуклюже перекинув через своекресло, затем усадил на диван, и она рассказала ему всю историю.

— И вот теперь все кончено… Я никогда больше его неувижу…

— Тебе лучше покончить с этим, — Гарри былбеспощаден. — Ты не можешь так дальше жить. Как же дерьмово ты выгляделапоследние полгода. Ты не заслуживаешь такого, это несправедливо.

— Я знаю… Но, может быть, если бы я еще потерпела…Думаю, постепенно… — Ее охватила слабость, она была близка к истерике.Неожиданно она утратила всю свою решительность, а Гарри заорал на нее:

— Нет! Прекрати! Он никогда не оставит жену, если несделал этого до сих пор. Черт побери, Тэн, она вернулась к нему семь месяцевназад и все еще там. Если бы он хотел освободиться, он за это время нашел быдверь, через которую можно выйти. Не обманывай себя, не будь ребенком.

— Я занималась этим полтора года.

— Иногда и не такое случается. — Он пыталсярассуждать философски, но ему хотелось прикончить сукиного сына, такпоступившего с ней. — Тебе просто надо собрать все силы и продолжать жить.

— О да, конечно… — Тана снова расплакалась, забыв, скем разговаривает. — Тебе легко говорить…

Гарри долго смотрел на нее тяжелым взглядом.

— Ты помнишь, как сама зубами тащила меня, пытаясьвернуть к жизни, а потом таким же образом — учиться на юриста. Помнишь менятогдашнего? Знаешь что, не суй мне под нос это дерьмо, Тэн. Если я смог,сможешь и ты. Ты пройдешь через это.

— Да я же никого никогда так не любила, как его, —она безутешно рыдала, и это разбивало ему сердце. Она смотрела на него своимиогромными зелеными глазами и казалась ему двенадцатилетней девочкой; ему такхотелось, чтобы у нее все было хорошо, но не в его силах было заставить женуДрю исчезнуть, хотя он готов был сделать для Таны даже это. Все что угодно дляТаны, его лучшего и самого дорогого друга.

— Появится кто-нибудь еще. Даже лучше, чем он.

— Я не хочу кого-нибудь другого. Никого не хочу… Большевсего Гарри боялся именно этого. И весь следующий год она доказывала именноэто. Отказывалась встречаться с кем-либо, кроме коллег. Никуда не ходила, ни скем не встречалась, а когда наступило Рождество, отказалась повидаться даже сГарри и Аверил. В свои тридцать два она тоже вступила в одиночество, все ночипроводила одна, одна съела бы индейку на День Благодарения, если быпозаботилась купить и приготовить ее. Она работала сверхурочно и вдвое противположенного, и в «золотое» время, и вообще все время, просиживая за своимстолом до 10 — 11 вечера, беря к производству так много дел, как никогда раньше,и в течение года у нее не было никаких развлечений. Тана очень редко смеялась,никому не звонила, не назначала свиданий и неделями не отвечала на звонкиГарри.

— Поздравляю, — наконец в феврале он поймал ее.Она уже больше года оплакивала Дрю Лэндса и вдруг нечаянно узнала от общихдрузей, что они с Эйлин до сих пор вместе и только что купили прелестный новыйдом в Беверли-Хиллз. — Ну ладно, ты, задница, — Гарри устал гонятьсяза ней. — Почему это ты не отвечаешь на мои звонки?

— Я была так занята последние недели. Ты что, газет нечитаешь? Я жду вынесения приговора.

— Да колебал я все, если тебя интересует мое мнение. Яеще последние тринадцать месяцев не считаю. Ты никогда не звонишь мне сама.Всегда я. Это что, из-за моего дыхания, или из-за ног, или из-за моегоинтеллекта?

Тана рассмеялась: Гарри всегда оставался самим собой.

— Все вместе и кое-что еще.

— Задница. Ты собираешься жалеть себя всю оставшуюсяжизнь? Парень того не стоит, Тэн. И целый год коту под хвост!

— Здесь нет никакой связи.

Но оба знали, что это не правда. Конечно же, все крутилосьвокруг Дрю Лэндса и его нежелания расстаться с женой.

— Что-то новенькое. Раньше ты никогда мне не лгала.

— Ну ладно, ладно. Просто мне было легче вообще никогоне видеть.

— Почему? Да ты должна торжествовать! Ты могла быпоступить, как твоя мать, — сидеть в ожидании пятнадцать лет. А вместоэтого ты оказалась достаточно сообразительной, чтобы послать все к черту. И чтоты потеряла, Тэн? Невинность? Полтора года? Ну, что же? Другие женщины тратятпо десятку лет на женатиков… растрачивают свои сердца, умы, время, свои жизни.А ты еще легко отделалась, если хочешь знать мое мнение.

— Да-а, — в глубине души Тана понимала, что онправ, но все равно в этом не было ничего хорошего. Может, это никогда и непройдет. Она до сих пор разрывалась между тоской по нему и злостью на него. Онане хотела, чтобы эти чувства сменило равнодушие, и как-то за обедом, на которыйГарри удалось ее затащить, призналась в этом ему.

— На это нужно время, Тэн. И вода должна прорвать плотину.Тебе надо начать выходить в свет, встречаться с людьми. Да заполни ты своимозги чем угодно еще, не только им, им и им! И ты не можешь работать суткамибез перерыва, — он нежно улыбнулся ей. Он так любил ее и знал, что будетлюбить всегда. Это было совсем другое чувство, не то, что к жене. Теперь Танабыла ему скорее сестрой, он все время помнил, какую давящую тяжесть обрушил нанее в свое время, и сейчас напомнил ей об этом. — Я-то выжил.

— Это было не то же самое. Черт, ведь Дрю сделал мнепредложение, и он был единственным мужчиной, которого я когда-либо хотелавидеть своим мужем. Это тебе известно?

— Да. — Он знал ее лучше, чем кто-либо насвете. — Поэтому он ублюдок. Теперь мы это уже узнали. Правда, ты немногопозже. Но ты снова захочешь выйти замуж. Появится кто-нибудь.

— Только этого мне и не хватало, — парировала онас отвращением. — Я слишком стара. Романтические чувства подростков большене в моем стиле. Благодарю покорно!