За исключением возможной тайной встречи, посвященной срочному вопросу расправы с Малышом-Петля на Шею, он не поддерживал связей со старыми товарищами после своего досрочного освобождения. Однако он не утратил теплых чувств к своим бывшим коллегам, и его искренне интересовало, как с ними обошлись годы.

Он уютно устроился в просторном кресле. Эго было излюбленное место его отдыха после рабочего дня. Там он читал газеты и книги, которые стояли на полках у пего под рукой. Когда у него уставали глаза после вдумчивого чтения исторической книги или чьей-то биографии, он мог спокойно дотянуться до патефона и послушать голос Карузо и Галли-Курчи. Кресло прослужило ему долгие годы и имело соответствующий вид. У Джей Ти всегда отказывал слух, когда Анна, хмурясь, намекала ему, что кресло отслужило свое.

«Чудесное изобретение этот телевизор», — подумал Джей Ти, восхищаясь четкостью изображения на экране.

Это был комплимент, сделанный приверженцем научного прогресса. Он поставил автомобиль и радио на службу своим коммерческим интересам. Наблюдая за предварительными допросами перед заседанием Комитета Кефауэра, Торрио, возможно, размышлял над тем, как бы он использовал телевидение, если бы вернулся к старому занятию.

Он узнал человека, который занял место за свидетельским столом. Вирджил В. Петерсон, бывший начальник полевого офиса ФБР в одном из федеральных округов, стал управляющим директором Чикагской Комиссии по Преступности. Джей Ти помнил периодические издания комиссии двадцатых годов, которые осуждали снисходительное отношение публики к бутлегерам. Торрио читал эти издания более внимательно, чем его клиенты.

Неожиданно размышления бруклинского домовладельца были прерваны. Он застыл в шоке, его нижняя челюсть, изуродованная пулями, отвисла от изумления. Сосредоточив взгляд на экране, он испытал жуткое ощущение, услышав в гостиной свое имя, произнесенное на расстоянии 900 миль от его дома.

Петерсон внес поправку в историю преступности в своем родном городе. Директор комиссии сообщил сенаторам и телезрителям, что вовсе не легендарный Капоне был организатором самой мощной банды в Чикаго.

Ее основателем был Джон Торрио. («А кто это?» — должно быть переспросили зрители в домах и барах.) Свидетель показал, что дебютом Капоне в Чикаго была работа вышибалой в борделе у Торрио. Рассказывая, как толстяк занял руководящие позиции, Петерсон сказал: «Подозрения о том, что Торрио нанял Фрэнка Йеля для убийства Джима Колозимо, вполне оправданы». Описывая в нескольких словах высокое положение бандита в Нью-Йорке, свидетель рассказал, что после отмены сухого закона Торрио и Фрэнк Костелло играючи сделали своих агентов членами федеральных комиссий по управлению алкогольной промышленностью.

— Торрио сейчас отошел от дел, — заверил Петерсон Комитет.

Торрио никогда не приходило в голову, что его имя может фигурировать в расследовании. Когда его произнесли с экрана, Джей Ти представил себе ужасную картину. Его вызывают, и он предстает перед чудовищным оком. Образ серого кардинала, всегда остающегося в тени, который он так тщательно сооружал год за годом, разлетается вдребезги на потеху миллионов зевак. От этой новости у него подвело живот. Джон горячо надеялся, что сенаторы поверят словам Петерсона, что он уже не представляет никакой угрозы для общества. На этот раз он приветствовал это унизительное для бандита замечание. В борьбе самомнения и страха перед публичным вниманием тщеславие уступило. Торрио не только хотел, но даже страстно желал, чтобы его списали со счетов как конченого человека.

Представив себя в неприятной ситуации, он сочувственно выслушал слова Костелло, который раздраженно потребовал выключить камеры. Проблема был разрешена с помощью компромисса. Камеры снимали только руки гангстера. Руки сжимались в кулаки, рвали листы бумаги, вертели стакан с водой в то время, как сиплый голос отказывался комментировать одни вопросы и агрессивно отвечал на другие.

В то время как домовладелец возмущался обращением с его старым другом, Торрио испытал новое потрясение. Расспрашивая свидетеля о его связи с различными бандитами, советник[53] Комитета, Рудольф Галли, спросил: «Какие отношения были у вас с Джоном Торрио?»

— Я встречался с ним пару раз, — ответил Костелло, — и читал о нем в газетах. Но у меня никогда не было с ним деловых отношений.

Галли возразил, что заявление самого Костелло свидетельствует об обратном. Юрисконсульт предъявил копию допроса бандита агентами правительства в ходе подготовки дела Торрио о неуплате подоходного налога. Галли прочитал вслух признание Костелло, что Торрио пытался продать ему компанию «Прендергаст энд Дэйвис».

В разговор вступил сенатор Нью Хэмпшира, Чарльз В. Тоби, который, по-видимому, забыл о показаниях Петерсона.

— Кто такой Джон Торрио?

— Он был владельцем «Прендергаст энд Дэйвис», — сказал Костелло хриплым голосом.

— Вы что-то о нем скрываете, — пожурил его Галли. — Он был бутлегером?

— Я не знаю.

Тоби вновь сказал упрекающим тоном:

— Мне кажется, что у этого Торрио была дурная слава. Не так ли. мистер свидетель?

— Ну. по крайней мере, так заявляют газеты, — сказал Костелло безразличным голосом.

Тоби поразил зрителей настойчивостью, с которой преследовал темы, казалось бы ускользнувшие от внимания Комитета. Джей Ти со страхом ждал от язвительного сенатора следующего удара. Сейчас он потребует, чтобы Джона Торрио вызвали в суд. Однако свидетель сел на свое место, и Торрио с облегчением вздохнул, увидев, что Галли перешел к вопросам о других бандитах.

Он вновь почувствовал опасность, когда на свидетельское место вызвали шерифа из Флориды, чье бросающееся в глаза благосостояние было построено на незначительной сумме официальной зарплаты в 100 000 долларов, полученной за всю его карьеру. Было указано, что шериф поддерживает деловые отношения с гангстером из Майами, К тому же шериф оказался столь любезным хозяином, что его узники могли делать ставки на лошадей в тюремной конторе букмекера, которой управлял его брат.

Галли спросил о роскошном особняке, стоящем на береговой линии Пасс-А-Гриль во Флориде, который приобрел шериф. Продавцом был Джон Торрио. Прокурор поинтересовался, был ли шериф знаком с Торрио.

— Нет, я никогда не встречал его.

Свидетель утверждал, что он заключил сделку через агента по недвижимости.

Агент Освальд С. Трэйси из Сент-Питерсберга, показал, что Торрио установил цену продажи 18 000 долларов, но, узнав, что особняком интересуется шериф, снизил ее до 16 000 долларов, Трэйси утверждал, что не знал о личных контактах между покупателем и продавцом. Ему было известно о Торрио, со слов жены, лишь что тот «работал на Капоне в Чикаго».

Сенаторы оставили этот вопрос, но в финальном отчете указали, что сделка «показалась им странной».

Очевидные подозрения Комитета, что на момент продажи бывший бандит и шериф занимались совместными махинациями, были абсолютно необоснованными. Сделка состоялась в 1945 году. Торрио тогда проходил испытательный срок, весь год строго подчиняясь требованиям офицеров по надзору за условно-досрочно освобожденными в Бруклине. Маловероятно, что он