Дойдя до этого места, Даша встрепенулась и отдала короткийприказ. Измученных сатанистов быстренько прогнали по второму кругу – и каждыйподтвердил, что видывал на шабашах и Житенева, и Мастера, но всегда поодиночке,а вот вместе их не видел никто. Не все знали Житенева по фамилии, но многиедавали с ходу узнаваемый словесный портрет.

В таком положении лучше пересолить, чем недосолить. Дашамоментально отправила машину на поиски Житенева, а потом велела доставить к нейПожидаева, которого давно уже решила приберечь на десерт.

Он вошел так, словно за столом вместо Даши громоздиласьзнаменитая железная Дева, даже сделал попытку попятиться в дверях, но конвоирсурово уперся кулаком в спину, и любитель кокаина обреченно проплелся пятьшагов, опустился на стул, как мешок.

Особенным злопамятством Даша не страдала, но от его пинковбока до сих пор побаливали – а потому в ее глазах не было и тени дружелюбия,наоборот, созерцала поверженного со злорадным удовольствием. Она сухо и быстрозадала все формальные вопросы насчет фамилии-имени-отчества, местожительства ипрофессии, отложила авторучку, закурила и уставилась на клиента изучающимвзглядом голодного удава. Судя по его физиономии, он прекрасно понимал своесходство с аппетитной птичкой. Но сам открыть рот без приказа побаивался.

– Ну что, сукин кот? – дружелюбно спросилаДаша. – Похоже, кому-то из нас пора на нары? И чует мое сердечко, что этоникак не я…

– Да я…

– Головка от фуя, – сказала Даша. – У меняребра все еще ноют, тварь такая… В подвал тебя, что ли, сводить? Тамархитектура интересная, есть пятый угол, только вот искать его придется долго истарательно… Ты глаза-то не закатывай, Кирилл Иваныч, поздно под дурачкакосить, врачи уж уехали давно.

– Адвоката…

– Есть у нас адвокат, – сказала Даша. – Непомню только, в какой камере, но если тебе так нужно, могу уточнить… Ты пузырекс кокаином успел выкинуть, но пальчики на стекле четко пропечатались…

– Не мои. Я его увидел на столе, взял и посмотрел дляинтереса, повертел, назад поставил…

– Но ты же, родной, был в кумаре, когда повязали…

– А что, пока я сидел, статью за употребление опятьвернули в кодекс?

– Что-то ты, голубь, пока речь идет о порошочке, вполнеуверенно держишься… Значит, дома у тебя ничего не запрятано, а? Бесполезно иобыск делать, ишь, приободрился, улыбочка проявляется… У кого покупаешьделикатес?

– Да про что вы?

– Ну, как хочешь, – сказала Даша. – Мне самойинтересно побыстрее перейти от порошочка к известному инциденту… Ну, и зачем тыменя пинал, сволочь?

– Разочек…

– Два. Уж мне-то лучше знать.

– Да я себя не помнил…

– Ты историю криминалистики знаешь?

– Не сподобился, – буркнул он.

– А я, знаешь ли, изучаю в свободнее время, –сказала Даша. – У каждого свое хобби. Так вот, только в Австро-Венгерскойимперии смягчающим обстоятельством служило патологическое опьянение – и тоисключительно для мелкого хулиганства, того, что у нас идет под первым пунктомдвести шестой. А у нас опьянение, тем более наркотическое, что характерно, необлегчает, а усугубляет.

– И все равно…

– Все равно хороший адвокат отмажет? Ты это имеешь ввиду?

Пожидаев состроил робко-многозначительную мину, наглядносвидетельствовавшую, что именно это он и имеет в виду.

– Ну-ка, порепетируем, – сказала Даша довольномирно. – Изложи основания. Представь, что я прокурор и представляю тебяприсяжным как отпетого циника, злостно испинавшего капитана милиции… Ну,смелее, бить не буду, хоть руки и чешутся, скажу тебе откровенно…

– Вы же не предъявляли удостоверения, были без формы,тут и совершенно трезвый человек может ошибиться. А я ведь был в нешуточномкумаре… иначе рука бы не поднялась на такую женщину…

– Ах, я вся таю от ваших комплиментов… У тебя рука и неподнялась. Нога поднялась.

– Я же говорю, вы ничего не предъявили…

– А ты все подробности того сабантуйчикапомнишь? – деловым тоном спросила Даша.

– Ну, не все…

– А помнишь, что ты мне вякнул? – нехорошоприщурилась Даша. – Чтобы капитан Шевчук не валяла дурочку и неотпиралась. За точность цитаты не ручаюсь, но и фамилию, и звание ты совершенноправильно произнес… Что, и после этого будешь звиздеть, что принимал меня зашансоньетку?

– Свидетелей бы еще найти…

Он замолк и смотрел выжидательно.

– Угадал, паршивец, – сказала Даша. – Не былоу меня при себе микрофона, и не могу я предъявить голосок… Но дать показания всуде могу и, заверяю, с превеликой охотой выступлю… А дело гнилое. Вы же немогли знать, что вокруг дачи засели опера, вы не осуществили свое преступное намерениепо независящим от вас обстоятельствам – кодекс это именно так формулирует.

– И все равно… – сопротивлялся он не особенноупорно, все время обрывал фразы, словно оставлял лазейку для капитуляции истарался не особенно сердить Дашу.

– Конечно, – сказала Даша. – Адвокат может ивытащить. Но ты же на свете живешь достаточно долго, и ты у нас вовсе незатурканный бюджетник – новорусский строитель капитализма. И представляешьпримерно, на что способен мстительный мент. Особенно в тех ситуациях, когда можнообойтись без вопиющего нарушения законности. У тебя три магазинчика, так? Иимеешь долю в агентстве «Арго», в торговлишке квартирами и прочей мелкойнедвижимостью… Как по-твоему, если долго и вдумчиво рассматривать твои бизнесав электронный микроскоп, а потом, как только адвокат тебя отмажет, установитьнежнейшую опеку – вскроется что-нибудь подсудное? Сердце мне вешует, чтовскроется. И даже если тебя опять отмажут – кому нужен деловой партнер, закоторым по пятам ходит уголовка и персонально Рыжая? В наших-то условиях? Ятебя не буду уничтожать. Во всем, что касается бизнеса, ты у меня станешь сущимангелом – а они-то в суровых условиях России вымирают побыстрее, чем мамонты.

– Ну хотите, я на колени встану? Или вместо тех шмоток,что на вас порвали, настоящее карденовское платье добуду? Чем хотите клянусь,был накумаренный, как мешок конопли. Или хотите – за каждый тот пинок по триплюхи?

– Я вообще-то женщина незлопамятная, – сказалаДаша. – И будь все чуточку иначе, зашвырнула бы на пятнадцать суток, да изабыла о тебе начисто… Только игра идет крутая. И коли уж ты имел несчастьеподставиться с исторической фразочкой насчет «капитана Шевчук», я с тебя неслезу, пока не расколешься. Сам должен понимать. В общем, либо ты начнешьчирикать, либо начнется кадриль… да нет, насчет подвала я пошутила. Пойдешькуковать в камеру, только и дел. А я начну просеивать вчерашний улов инепременно в конце концов найду золотую рыбку, которая мне выложит то же самое,только послабление за это достанется не тебе, а ей… Смекаешь?