Как ни стараешься избегать слова «находится», а оно, клятое,всплывает порой по три раза в предложении…

Похоже, что на свет божий всплыл подаренный кем-то ОльгеОльминской «макар», о котором упоминал вскользь Марзуков. На пистолетеобнаружили с дюжину отпечатков, один принадлежал Ольминской, остальные –Житеневу. Можно, конечно, снова предполагать происки, но пока что фактсамоубийства сомнений не вызывал. Гораздо интереснее, нежели рассуждать опроисках загадочного врага, оказалось копаться в вещах усопшего подиспуганно-любопытными взглядами понятых.

Даша и ее сподвижники открыли, что в квартире находится(тьфу, опять!) богатая библиотека сатанистской литературы – книги, вырезки,статьи из журналов, какие-то ксерокопии, репродукции, пара картинок савтографом шизанутой Вики, напоминавшим шифр: «В-666». Когда прошлись по ящикамстола и содержимому шкафа, выплыли сувениры поинтереснее: ножны, на первыйвзгляд вроде бы подходившие к штык-ножу, две черные мантии и еще одна маска изчерной замши (но эта была украшена изображенными золотой краской пентаграммамии ликом Сатаны во лбу). Отыскалось с десяток фотографий в стиле «ню»: Олечка водиночестве, Олечка и Житенев, Олечка и субъект в черной маске с золотымипентаграммами, по сходству тела – предположительно опять-таки Житенев. Всюгруду видеокассет прихватили с собой, чтобы вдумчиво просмотреть в угро.

К вечеру выяснилось, что ножны и в самом деле идеальноподходят для орудия убийства, обе маски прямо-таки заляпаны отпечатками пальцевЖитенева – но среди кассет не нашлось ни одной, где появились бы Светик сИнгой, равно как и другие участники веселых забав.

– Как по-твоему, мог их кто-то забрать? – спросилВоловиков, когда они сидели тет-а-тет в его кабинете.

– Тут уж я судить не берусь, – сказалаДаша. – С одной стороны, в комнате у него бардак был жуткий, пустыхфутляров от кассет хватало там и сям. Но когда мы у него были с визитом уживого, все выглядело точно так же. Один аллах ведает. Если он и в самом делепопытался шантажнуть папанек и кто-то из них обиделся, не представляю, как иискать концы, честно вам говорю…

– Думаешь, все же убийство?

– Не похоже, – сказала Даша. – Вы мне лучшескажите, будем мы у Паленого обыск делать или как?

Шеф увел взгляд в сторону, помолчал и нехотя поведал:

– Мы будем. Завтра. Пока что опечатали хату, сержантапоставили…

– Мы – это значит, без меня?

– Дарья, ну ты взрослый человек…

– Что, опять пошли дружеские советы? – спросилаона без особого сарказма.

– Не будем дразнить гусей, Дарья. Хорошо еще, что самаябульварная в Шантарске газетка будет молчать как рыба, – по причинамвполне понятным. Кое-что неминуемо просочится, но особого шума решено неподымать. Казаки, я думаю, тоже промолчат… Политика, свет мой Дарья. Грядущиевыборы. Для кого-то все случившееся – большая печаль, а для кого-то – отличныйкозырь. Начнут вопить на всех углах, что один из столпов демократии, медалькиудостоенный в свое время, на почве шизы и сатанизма мочил тесаком невинныхдевочек – а вдруг, спросят ехидно, он уже в те времена был сдвинутый? И всетакое прочее… Короче говоря, дело будут потихонечку спускать на тормозах, благоглавных виновников перед судом уже не поставишь, что не значит, конечно, будтовторостепенные своего не получат. Огребут. Тебя что, такой финал удручает?

– Господи, да с чего бы вдруг? – пожала онаплечами. – Скажу честно, есть у меня ноющие занозы…

– Ты про что?

– Да пустяки, наверное, – сказала Дашазадумчиво. – Так, некоторые нестыковочки… Ладно, банкиршу мы завтравежливо пригласим глянуть на жмурика со шрамом. А заодно и на второго.Анжелика, паршивка, так и не отыскалась, но тут тоже что-нибудь придумаем,долго она у меня в розыске не пробегает… Меня другое занимает: Пожидаевзаверяет, будто часа за два до того, как мне приехать, Веня назвал ему моюнастоящую фамилию и звание. Когда мы к нему пришли, по фамилии и званию представилисьтолько вы. А Пожидаеву я верю.

– Значит, где-то ты засветилась. Нельзя же, в самомделе, столько лет пахать в ментовке и ни разу не засветиться переджурналистами. Слушай, а не мог Житенев видеть твою фотку в погонах в квартире утвоего… знакомого?

– Сроду не дарила, – сказала Даша. – И дома,Глеб говорит, Венька у него не бывал…

Даше уже третий час адски хотелось миндальной настойки, хотьэто питье и напоминает по запаху цианистый калий (все равно она цианистогокалия в жизни не обоняла). Увы, в преддверии возвращения начальства такуюроскошь, как сладкая настоечка, нипочем нельзя было себе позволить.

– Даша, анекдот рассказать? – уныло предложилСлавка.

– Сама расскажу, – ответила она еще болееуныло. – Жил-был барабанщик, а через год умер.

– Чего?

– Классику читать надо, – сказала Даша. Она сиделана подоконнике, качала ногой и старательно поглядывала в окно – не покажутся ли«Волги» Дронова и Воловикова, отправившихся на квартиру Паленого.

– «Война и мир»?

– Швейк, дубина…

Крутая банкирша Казмина к одиннадцати утра без проволочекявилась на опознание, во время коего, надо отдать ей должное, держалась такхладнокровно, словно перед ней были не дохлые сатанисты, а уцененные акции.Житенева она не опознала, зато в Паленом без особых колебаний призналанезнакомца из подъезда. И заявила, что живой он выглядел непохожим, а воттеперь, как ни странно – в точности такой же. Что ж, со свидетелями такоеслучалось не впервые. Даша обиняками заговорила с ней о художнике. Казминаохотно подтвердила, что не раз конфликтовала с этималкашом-собаконенавистником, но всякий раз обливала его презрением и тут жезабывала о столь ничтожном человечишке – а если когда-нибудь и припугнулабанковскими охранниками, что в том плохого, если такую угрозу серьезный деловойчеловек никогда не станет приводить в исполнение, когда речь идет о противникев весе мухи? И величественно отбыла.

Часа через два наконец-то отловили ветреную Анжелику – наквартире одной из школьных подруг. Тезка знаменитой маркизы особеннымиугрызениями совести не терзалась, объяснив, что пустилась в бега, потому что ейнадоели и некурящая Надька, благо срок контракта, в общем, истек, и Даша с еевопросами. Нахально глядя в глаза, девчонка твердила, что ни к комусоветоваться не ездила, «хвост» сбила исключительно с целью избавиться от Даши,а метод этот вычитала в каком-то романе. Уличить ее во лжи, увы, непредставлялось возможным.

В морг она идти категорически не хотела, пришлось пригрозить,что Даша начнет вдумчивую разработку Анжеликиных работодателей и до пределазатруднит дальнейшие попытки подкалымить на ниве эротического маскарада.Кое-как девчонку уговорили, вызвав мамашу и наплетя той сорок бочек арестантов.Житенева Анжелика не опознала – но, едва глянув на Паленого, заявила, что этобыл именно он, что узнала его еще в прошлый раз, когда для опознанияпредъявляли живого, но побоялась – еще зарежет. И такое со свидетелямислучалось не впервые. Отправив ее в полуобморочном состоянии домой всопровождении расстроенной мамаши, Даша вернулась к себе в кабинет, гдепришлось предаться самому угнетающему безделью.